Лура сидела на открытом месте, аккуратно обмотав хвост вокруг передних лап. Она зевнула, и ее красный язычок высунулся. Кошка зажмурила глаза, словно ее совсем не интересовала кобыла, с которой ее спутнику по охоте вздумалось так глупо нежничать.
Кобыла дернулась назад, натянув всю веревку, глаза ее побелели от ужаса. Лура не обращала на это никакого внимания. Спустя некоторое время она поднялась и потянулась, затем направилась к кобыле. Та встала на дыбы и издала пронзительное ржание. Форс попытался заставить Луру отойти назад. Но огромная кошка стала кругами ходить вокруг пленницы, не спуская с нее глаз. Кобыла опустила передние ноги на землю и затрясла головой, стараясь не упускать из виду кошку. Это все выглядело так, словно сейчас она была озадачена вопросом, почему ожидавшееся нападение со стороны кошки так и не происходит.
Возможно, они обменялись мысленными посланиями. Форс так никогда и не узнал этого. Но, закончив свой осмотр, Лура безразлично отвернулась от кобылы, а та перестала дрожать. Впрочем, прошло больше часа, прежде чем Форс сделал импровизированную уздечку из веревки и седельную подушку из одеяла. Встав на кирпичи, ему удалось перебросить здоровую ногу через спину кобылы.
Степняки отлично обучили ее, и двигалась она так ровно, что неуклюжий Форс, не имевший никакого опыта в верховой езде, смог удерживаться в седле. Он направил Лошадь снова на дорогу, по которой они прибыли сюда, в эту долину, и они снова выехали на раскинувшиеся перед Ними поля. Несмотря на ноющую рану, Форс ощущал волнение и был счастлив. Он удачно покинул Эйри, ограбив Звездный Дом, вторгся в низины, провел одну ночь в центре мертвого города, пересек реку только благодаря собственному умению, удача сопутствовала ему в его наблюдениях за озером и в последовавшей затем схватке с диким кабаном, встречи с которым избегали даже самые лучшие из горцев–охотников, и вот теперь он восседает на лошади, с оружием в руках, и перед ним лежит открытая дорога.
Неужели это все сделал он — тот, кого Совет отбраковал, сочтя непригодным для Звезды? Его губы разошлись в ослепительной улыбке, слегка напоминающей оскал вышедшей на охоту Луры. Что ж, они увидят… увидят, что сын Лэнгдона, светловолосый Мутант, ничем не уступает самым лучшим охотникам Эйри! Он докажет всем им!
Лура пристроилась позади, и кобыла сделала шаг в сторону, словно она все еще была не слишком довольна таким близким соседством огромной кошки. Очнувшись от грез, Форс обратил внимание на окружающее.
Среди кустов были разбросаны кучки щебня, остовы старых строений. Совершенно неожиданно копыта лошади начали издавать звуки совершенного другого рода. Она выбирала себе дорогу по шпалам, на которых были установлены длинные прямые линии ржавых рельс. Форс потянул за узду. Впереди виднелись развалины строений, расположенных совсем рядом друг с другом; их становилось все больше: городишко, может быть, даже небольшой город.
Что–то в этих развалинах было такое, отчего ему стало не по себе. Фермы, оказавшиеся сейчас во власти дикой растительности, вовсе не производили на него такого жуткого впечатления. Он снова испытывал странную слабость, поразившую его тело и дух, когда он шествовал мимо конвоя разбитых машин. И он вытер руку о жесткую гриву кобылы, словно ему хотелось стереть с нее какое–то неприятное пятно. Однако он ни к чему не прикасался в этом месте! Тут были испарения зла, поднимавшиеся подобно туману даже сквозь пелену непрекращающейся измороси.
Туман… Да, здесь был самый настоящий туман, грязно–белыми спиралями окутывавший перемешанные кучи сгнившего дерева, обвалившегося кирпича и камня. Туман уплотнялся, став более густым, чем те, которые он видел в родных горах, и непонятно почему пугающим. Форс убрал руку от гривы лошади и погладил больную ногу. Последовавший за этим укол боли заставил его издать резкий крик. Что ж, решил Форс, этот туман положит конец его сегодняшнему путешествию. Теперь он нуждался в безопасном месте, где можно было разжечь костер и еще раз обработать свою рану. И ему хотелось забыть на ночь о дожде.
Ему не нравились эти развалины, но только там мог он найти то, в чем нуждался, и разумнее было углубиться в них. прочем, он заставил лошадь сбавить ход, и это оказалось правильным: вскоре перед ними среди шпал разверзся провал — черная зияющая дыра, с неровными зубьями сломанного бетона. Они объехали ее, стараясь держаться подальше от осыпающегося края, насколько это позволяли развалины. Форс начинал сожалеть, что они покинули каменную хижину на ферме. Он уже не мог не обращать внимания на постоянную ноющую боль. Возможно, лучше было бы передохнуть там денек–другой. Но если бы он поступил так, то сейчас бы не скакал на этой кобыле! Он тихо свистнул и увидел, как ее уши навострились в ответ. Нет, каким бы мучениям ни подвергалось его тело, но эта лошадь стоила того!
Еще дважды огромные дыры зияли среди шпал, и последняя из них оказалась размерами с небольшой кратер. Медленно объезжая ее, Форс пересек полосу грязной, но твердой земли, выброшенной из ее темного нутра. Она имела вид натоптанной тропинки. Лура понюхала ее и зарычала, шерсть у нее на загривке стала дыбом, и она издала резкое шипение. Кто бы ни ходил по этой тропинке, она считала его врагом.
Кем бы ни было это существо, которому Лура, не побоявшаяся сразиться с дикой коровой, стадом свиней или жеребцом, вынесла такое определение, Форс не хотел встречаться с ним в своем нынешнем состоянии калеки. Он опустил повод и позволил кобыле идти быстрее.
Вскоре за этим кратером они вышли к небольшому холму, на котором стояло здание из белого камня с еще сохранившейся крышей. На его склоне ничего не росло, если не считать нескольких невысоких кустов, и, как считал Форс, из здания можно будет видеть практически все вокруг. И он быстро принял решение — направиться туда.
Неприятным открытием для него оказался провал в Центре крыши, открытый для непогоды, а само это здание было небольшим амфитеатром, в котором ряды широких сидений спускались к квадратной платформе.
Однако по периметру этого амфитеатра располагались Небольшие комнатки, и в одной из них он разбил лагерь. Он привязал кобылу к одной из колонн, образующих проход к амфитеатру, и накормил ее травой, которую нарвал на холме, а также сушеным зерном, чему лошадь очень обрадовалась. Ее можно было стреножить и оставить пастись, но, вспомнив об истоптанной тропинке возле кратера, он удержался от этого.
Вода от дождя собралась в выбоинах мостовой, и Лура жадно напилась из одной такой лужи, а кобыла в это время — из другой, подняв при этом много шума. Из прибившихся к колоннам веточек, которые туда принес ветер, Форс соорудил костер, расположив его за стеной так, чтобы его нельзя было видеть снизу. Когда в его кастрюльке закипела вода, он снова подверг себя испытанию снимания повязки с раны на ноге. Бальзам действовал: несмотря на то, что рубец был твердый и ноющий, он был чист и без следов гноения, и края уже зарубцевались, хотя, несомненно, шрам останется на всю жизнь.
