Я поднялся, бросил на покрытый клеёнкой стол несколько монет и направился к выходу.
Блошиная нора, которую мы называли домом, располагалась в середине короткого квартала. Мы старались проводить там как можно меньше времени, выбрав для своих долгих ежедневных совещаний кафе “Новедадес” напротив. Под шуршание тараканов мы поднялись по тёмной лестнице в свою комнату, где было не намного светлее. Я подошёл к комоду и выдвинул ящик.
— Глобус… — произнёс Фостер, беря его в руки. — Мне пришла мысль, что, возможно, он имел ввиду одну десятитысячную часть окружности Земли.
— Что он мог знать о…
— Забудьте о том, что он жил очень давно, — прервал меня Фостер. — Человек, который писал эти строки, знал достаточно много. Итак, нам придётся начать с ряда предположений. Давайте определим наиболее очевидные: мы ищем равнину на западном побережье Европы… — Он придвинул свой стул к грубому столу и, порывшись в исписанных мною листах, вытащил един из них. — …50/10000-ных окружности Земли… Это будет около 125 миль к западу от мелового образования и 3675 миль от средней линии…
— Может, — сказал я, — под ней подразумевается экватор?
— Конечно. И тогда наша равнина будет лежать на линии… — Он наклонился к маленькому глобусу. — …Варшава — район к югу от Амстердама.
— Да, а это скальное обнажение… — сказал я. — Как мы узнаем, есть ли там поблизости видимые меловые образования?
— Мы можем почитать литературу по геологии. Должна же здесь быть по соседству библиотека.
— Единственные меловые отложения, о которых я когда-либо слышал, это белые скалы Дувра.
— Белые скалы…
Мы оба одновременно потянулись к глобусу.
— 125 миль к западу от меловых скал, — пробормотал Фостер. Он провёл пальцем по глобусу. — Севернее Лондона, но южнее Бирмингема. Это достаточно близко к морю…
— Где атлас? — спросил я и сам же принялся рыться в картах. Наконец вытащил дешёвый туристский атлас и полистал страницы.
— Вот Англия, — произнёс я. — Теперь ищем равнину…
Фостер ткнул пальцем в карту:
— Вот. Большая равнина под названием Солсбери.
— Да-а, большая, — сказал я. — Нам понадобятся годы, чтобы найти на ней груду камней. Зря мы заводимся. Даже если этот паршивый дневник говорит правду, вы думаете, нам удастся найти среди огромной равнины дыру, — пусть даже обозначенную камнями, — которой не одна сотня лет? В любом случае, это все догадки…,
Я взял атлас и перевернул страницу.
— Не знаю, что мне хотелось узнать, когда расшифровывал эти страницы, — добавил я, — но надеялся на большее.
— Мне кажется, нам следует попытаться, Лиджен, — сказал Фостер. — Мы можем съездить и поискать в том районе. Это будет дорого, но не невозможно. Для начала мы можем попробовать скопить денег…
— Минутку, Фостер, — произнёс я, пристально вглядываясь в более крупномасштабную карту южной Англии. И тут моё сердце отчаянно забилось. Я ткнул пальцем в крохотную точку в середине равнины Солсбери. — Раз-два — и в дамках. Вот ваше Логово Охотников!
Фостер наклонился и прочёл мелкую надпись:
— Стонхендж.
Я открыл энциклопедию и зачитал вслух:
— …эта гигантская каменная постройка, расположенная на равнине Солсбери, графство Уилтшир, Англия, является самым выдающимся из мегалитических памятников древности. Внутри кольцевого рва диаметром в триста футов установлены камни высотой до 22 футов, образующие концентрические круги. К центральному алтарному камню длиной более 16 футов с северо-востока ведёт широкая дорога, носящая название Путь…
— Это не алтарь, — заметил Фостер.
— Откуда вы знаете?
— Потому что… — Фостер нахмурился. — Знаю, и все.
— В дневнике говорилось, что камни образуют знак Двух Миров, — вспомнил я. — Вероятно, это — концентрические круги. Тот же рисунок, что вытиснен на обложке дневника.
— И на кольце, — добавил Фостер.
— Дайте мне дочитать: “На Пути вертикально стоит огромный валун песчаника. Ось, проходящая через эти два камня, когда оба были в вертикальном положении, указывала на точку восхода солнца в день летнего солнцестояния. Расчёты, основанные на имеющихся данных, относят дату сооружения приблизительно к 1600 году до нашей эры.”
Фостер взял дневник, сел на подоконник и посмотрел на типичную для Флориды огромную луну над изломанной линией крыш и силуэтами тощих королевских пальм. Эта картина мало походила на виды Майами, которые были на почтовых открытках. Я закурил сигарету и принялся размышлять о человеке, который давным-давно пересёк на ладье Северную Атлантику и стал богом индейцев. Меня интересовало откуда он, чего искал, что толкало его вперёд несмотря на преследующий его кошмар, о котором скудно свидетельствуют строчки дневника. Если, — напомнил я себе, — этот человек вообще когда-либо существовал…
Фостер сидел, склонившись над дневником.
— Послушайте, — сказал я, — давайте вернёмся на землю. Нам нужно кое-что обмозговать, разработать кое-какие планы. Сказки могут подождать.
— Что вы предлагаете? — спросил Фостер. — Чтобы мы забыли то, что вы мне читали? Чтобы мы забросили дневник, а вместе с ним и попытку наконец что-то узнать?
— Нет, — ответил я. — Не люблю сдаваться. Конечно, во всем этом есть что-то, чем в один прекрасный день стоит заняться. Но в данный момент мне нужно избавиться от преследования полиции. Я долго думал и решил вот что: я продиктую письмо, а вы его напишете. Ведь ваши адвокаты знают ваш почерк. Вы сообщите им, что были на грани нервного расстройства, — вот почему у вас в доме было полно артиллерии, — и решили, не откладывая, покончить со всем этим. Скажете, что вы не хотите, чтобы вас тревожили, и поэтому путешествуете инкогнито. И что этот бандит с севера, который приехал встретиться с вами, был просто дураком, а никаким не убийцей. По крайней мере, это остудит немного полицию…
Фостер выглядел очень задумчивым.
— Отличное предложение, — произнёс он. — А затем нам нужно будет как-то добраться до Англии и продолжить наши поиски.
— Вы меня не поняли, — сказал я. — Вы уладите все по почте и мы сможем воспользоваться вашими деньгами…
— Любая подобная попытка просто навлечёт на нас полицию, — возразил Фостер. — Вы сами говорили, что с моей стороны неразумно пытаться выдать себя… за себя.
— Но ведь должен быть выход…
— У нас есть только одно направление поисков, — прервал меня Фостер. — И нам не остаётся ничего другого, как следовать ему. Мы поплывём в Англию.
— А что мы используем вместо денег и документов? Эта поездка обойдётся не в одну сотню. Если только, — добавил я, — нам не попробовать наняться на какое-нибудь судно. Но и это не пройдёт: нам всё равно понадобятся паспорта плюс профсоюзные карточки и членские билеты моряка.