- Ты знаешь, где оно? - Спросил Лайвен, но Живущий в тишине уже не смог ответить.
Он силился сделать вдох и не мог. Его рука, разрезая пальцы, изо всех сил сжала лезвие меча, но он все же смог отрицательно покачать головой.
- А он? Он знает?
Тот же отрицательный жест. Потом по подбородку старика заструилась кровь, он сделал-таки последний глубокий вдох и, наконец, его голова бессильно опустилась к убившему его мечу.
Ох, как жаль, что я не поймал третьего, подумал Лайвен с горечью. Он ответил бы за своего хозяина сполна...
Он, пятясь, вышел из хижины и закрыл за собой дверь. Элия была здесь.
- Я все слышала, - сказала она тихо, - Теперь мы будем искать клеймо Власти?
Лайвен кивнул.
- Верно, девочка, теперь мы будем искать клеймо Власти.
- А как? - спросила она.
- Не знаю, - он покачал головой. - Но мы должны найти его раньше твоего отца.
Он похоронил Живущего в тишине следующим пасмурным утром. Потом, подумав, он забил досками от сарая дверь в его жилище и, покончив с этими печальными обязанностями, вернулся к Элии на место их ночной стоянки на краю поляны. Не говоря ни слова, он оседлал Крылатого и, подождав пока Элия сделает то же самое со своей Птицей, вскочил в седло.
Все так же в молчании они проехали через рощу, потом миновали деревню, жителям которой хозяин этих земель в свое время разрешил здесь поселиться в обмен на хлеб, которым они его снабжали. Еще через пол часа Элия осмелела и осведомилась, куда они держат путь.
- Мне нужно зеркало, - был лаконичный ответ.
На нескромный вопрос "зачем?", Лайвен сказал:
- Что бы найти клеймо Власти.
- В таком случае, - предположила Элия, - может быть нам смогла бы помочь Мать зеркал?
Лайвен как будто не слышал этих ее слов, и она вроде бы рассуждая в слух, добавила:
- Тогда нам следовало бы повернуть направо на следующей развилке.
Лайвен смотрел прямо перед собой и по прежнему был погружен в свои мысли. Однако на следующей развилке он вдруг сказал: "да", и повернул на право. Они не сдерживали лошадей, и те несли их хорошей рысью по плотно утрамбованной дороге, проложенной через бескрайние поля.
Время обеда застало их все в том же поле, но Лайвен не останавливался на привал, и порядком проголодавшаяся Элия решила потерпеть еще немного.
К полднику лошади стали проявлять некоторые признаки усталости.
Лайвен, заметив, что Крылатый несет его уже не с той легкостью, оглянулся на свою спутницу и понял, что увлекся. Тогда он привстал на стременах, стараясь рассмотреть что нибудь вдали, но ни чего утешительного не увидел.
- Ни чего, уже скоро, - пробормотал он в пол голоса. - Потерпи немного, девочка.
- Ты что-то сказал? - переспросила Элия, не расслышав.
- Да, - подтвердил Лайвен. - Я сказал, что сегодня мы не успеем к Матери зеркал до заката. Нашим лошадям нужен отдых, да и нам самим тоже.
- Я бы не отказалась, - призналась Элия.
- Ну, так где-то здесь кончаются владения Живущего в тишине. На их границе восемь лет назад был постоялый двор. Если он стоит там до сих пор, мы сможем поужинать и переночевать под крышей. А завтра отправимся дальше.
- Мы ведь проехали чуть больше половины пути? - спросила Элия.
- Да, - согласился Лайвен, - Примерно три пятых.
- И Дальше начнутся земли Владеющего громом? - продолжила она.
- Это тебя смущает?
- Немножко. Помнится, ты не очень его любил до того как уйти на ту сторону.
- Он меня тоже, ну и что из того?
- А он пропустит нас через свою территорию?
- Теперь все изменилось, девочка. Теперь он не может меня не
пропустить. Живущий в тишине умер, и его кровь смыла нашу вражду.
- Что, - удивилась она, - А при чем здесь смерть Живущего в тишине?
Лайвен нахмурился.
Черт меня тянул за язык, подумал он с раздражением.
- Как нибудь ты узнаешь, - пообещал он. - Позже...
Теперь нахмурилась Элия. Она ни чего не сказала, но было видно, что ей не нравится это обещание.
Вскоре вдали у дороги показалось некое строение. С такого расстояния было трудно понять обитаемо оно или нет, но Крылатый вдруг по своей воле прибавил шагу, чувствуя скорый отдых, и Лайвен решил поверить его инстинкту.
Постоялый двор оказался на месте. Нельзя было сказать, что он буйно процветает, но его хозяин все же пребывал в некотором достатке и должно быть мог обеспечить своим гостям соответствующий сервис.
Их лошадей поставили в конюшню, которая впрочем, могла бы быть и по чище. Правда, это произошло после того, как Лайвен трижды крикнул конюха, с каждым разом повышая голос, и, в конце концов, выразительно откинул плащ с левого бока. Тогда конюх, который мог бы быть и по трезвее, принял у них поводья, и Лайвен ввел засыпавшую на ходу Элию в общий зал, который мог бы быть и по светлее.
Хозяин издали разглядел поблескивающее зеркальце на рукояти меча Лайвена и подбежал к вошедшим с подобострастной улыбкой, став в два раза ниже ростом. Сразу выяснилось, что в доме есть всего четыре отдельных комнаты и из них заняты все четыре... О, хозяин понимает, что ему оказана большая честь посещением... Да-да, конечно.
Какая жалость, что их милость не приехали получасом раньше... Да, но их милость должны его понять, ведь странствующие купцы его главный доход. Если они расскажут своим собратьям по ремеслу... Нет, боже упаси, он совсем не хочет уложить-таких гостей в общем зале, и если бы не обстоятельства... Ах, у их милости такой грозный меч, он так блестит, что хозяин, пожалуй, сможет кое-что придумать. Он охотно отдаст их милости свою собственную комнату, а сам временно переберется в зал... Ах, это счастье для него услужить их милости, особенно если их милость спрячет меч обратно в ножны...
Лайвен потребовал лучший ужин в номер и выставил подхалима за дверь. Он уложил Элию на кровать, и она сразу уснула, не дожидаясь ужина и не разбирая постели. Лайвен охотно последовал бы ее примеру, но кровать в комнате была только одна, и жесткое сиденье стула помогло ему прободрствовать еще несколько минут, пока не заявился хозяин с совершенно заспанного вида слугой, который нес потрескавшиеся тарелки на облезлом подносе.
Лайвен взглянул на приготовленные для его милости блюда и сразу нашел в себе силы для активных действий. Он принял поднос у слуги, который сейчас же испарился из комнаты, потом, взяв одной рукой хозяина за шиворот, выкинул его через открытую дверь в коридор.
Выйдя следом, он опрокинул на него поднос, и пообещал, что если с их лошадьми будут обращаться так же, то завтра с утра перед отъездом он спалит дотла это заведение вместе с его содержателем.
Потом Лайвен по возможности аккуратно спустил этого содержателя с лестницы и вернулся в комнату. Там он пододвинул стол к окну, за которым уже порядочно стемнело, а стул к столу. Образовав,-таким образом, конструкцию, которая должна была помешать ему свалиться во время сна на пол, он снял с пояса меч с кинжалом, занял в ней свое место и спокойно уснул до утра.
