Ознакомительная версия.
- Ну, положим, Клод-то не очень похож на мальчика.
- Клод? - Она фыркнула. - Мальчиком можно быть и в сорок, а Клоду едва за двадцать перевалило. Все, кто становятся взрослыми, уходят из Дримленда, а Клод все возится с нами. Никак не может решиться на обряд обручения с жизнью.
- Как ты сказала? Обряд обручения с жизнью?.. Это еще что такое?
- Когда-нибудь увидишь... Хотя я бы скорее назвала его изгнанием во взрослые. - Флой замолкла. Судя по всему, развивать затронутую тему она была не намерена.
- А ты, стало быть, больше любишь взрослых, - сказал Калинов. И добавил: - Мужчин!
Освещение в зале не позволяло рассмотреть краску на ее лице, но Калинов был уверен, что и при обычном освещении она не выглядела бы покрасневшей. Впрочем, глаза она все-таки отвела.
- Только не пойму, почему ты ищешь их здесь, - продолжал Калинов. Ведь ты сама сказала, что взрослых в Дримленде нет. - Он изобразил внезапную догадку. - А, понял... Ты их любишь, но боишься. Вот поэтому и демонстрируешь свои прелести перед толпой кукол. Так безопаснее.
Она опустила голову, помолчала. Кажется, ему-таки удалось задеть ее.
- Какой умный мальчик! - сказала она наконец ядовито. - Ну да ладно, мне нравятся умные... Вот только ответь: сам-то ты что ищешь в Дримленде? Ведь ты не производишь впечатления несчастного ребенка, обиженного взрослыми.
Он крякнул, взял ее за руку.
- Извини, Флой! Я вовсе не хотел тебя обидеть. - Он пожал ее ладонь.
Она подняла на него огромные глаза. В уголках глаз дрожали слезинки.
Господи, подумал он. Зачем я так с ней? Разве она виновата, что ей хочется того, чего она не может достичь в жизни? Разве она виновата, что ей хочется того, чего родители ее никогда не одобрят? Как же, дочка двух ученых сухарей и вдруг артистка стриптиз-кабаре! Да никогда!
- Ты меня не очень-то и обидел, - сказала она наконец. - Отец никогда не обращал на меня никакого внимания. Его любовь - марсианская флора. А мама, кроме него, никого в жизни не замечает. И всякий раз, когда им надо на Марс, меня сплавляли к бабушкам и дедушкам. А теперь со мной и совсем трудно! - Она махнула рукой.
А бабушки да дедушки - пуритане из замшелого века, подумал Калинов. Но говорить ничего не стал. Просто погладил ее пальцы.
Она посмотрела на него с благодарностью, вытерла тыльной стороной ладони две мокрые дорожки на щеках. Спросила:
- Почему рядом с тобой так хорошо? Ни с кем из наших я не чувствовала себя так... уверенно, что ли?
- А я еще не ваш?
- Нет, конечно. Нашим сразу не становятся. Вон Вампир уже месяц с нами... Впрочем, мне сказали, ты сам все видел. Так что не все у нас задерживаются... Но ты так и не ответил на мой вопрос. Чем тебя привлек Дримленд?
Калинов выразительно пожал плечами:
- А Бог его знает!.. Я и сам не пойму. Нравится мне у вас. Девчонки симпатичные, ребята - ничего.
Она пристально смотрела ему в глаза, но он выдержал этот взгляд.
Как легко вас всех обмануть, думал он. Чуть-чуть невинности во взоре, чуть-чуть правды, и вы тут же покупаетесь.
Похоже, Флой нашла в его глазах то, что искала. Во всяком случае, ее напряженное личико смягчилось, а потом она и вовсе улыбнулась. Обвела взглядом зал.
- Значит, тебе не нравятся мои зрители? Мне они тоже не нравятся: у них не бывает неожиданных поступков. - Она взяла Калинова за руку и оглянулась на соседний стол.
Блондин, сидевший за столом, вышел из состояния равнодушной тупости и неторопливо направился к Калинову.
- Эй, паренек! - Голос был негромок. - Пойдем-ка проветримся. Есть разговор.
Калинов сразу все понял. Он смерил блондина с ног до головы испепеляющим взором, поднялся и заявил:
- А чем здесь не место для разговора?
Блондин замахнулся.
Конечно, Флой, по-видимому, умела драться, но ее умение не шло ни в какое сравнение с умением Калинова. Во всяком случае, ее блондин замахивался так долго, что Калинов вполне успел сгруппироваться и коротким ударом в челюсть отправить противника в нокаут. Только длинные ноги мелькнули в воздухе, когда блондин перелетел через свой стол. Флой смотрела на эту картину с восторгом, а к Калинову приближались уже несколько человек.
С ними справиться оказалось еще проще: ведь они только мешали друг другу. Дальше пошел обыкновенный плохонький боевик. Перед лицом мелькали кулаки, исчезали и вновь возникали искаженные разыгрываемыми эмоциями физиономии. Разыгрываемые эмоции не мешали физиономиям оставаться тупыми. Калинов даже рассмеялся: так потешно они выглядели. Но потом он обнаружил, что те, кого он, казалось бы, укладывал замертво, сразу же как ни в чем не бывало поднимаются с пола и вновь ввязываются в драку. Тут ему стало не до смеха - он понял, что его замысел уложить весь зал к ногам Флой может оказаться невыполнимым: силы уже не те.
А потом Флой истошно завизжала. Калинов улучил момент и сумел оглянуться на нее. В девчонку вцепились двое, тянули ее за руки в разные стороны, словно желали распять на спинке кресла.
Да ты никак еще и мазохистка, милая моя, подумал Калинов.
Он сумел выбраться из кучи-малы и быстренько раскидал статистов-насильников.
- Бежим! - шепнула Флой и потащила его на сцену.
Калинов бросил взгляд в зал. Статисты теперь дрались друг с другом и не обращали на юную пару никакого внимания. Флой тянула Калинова за драпировку. Ну и будь что будет, подумал он и шагнул за девчонкой.
Они оказались в длинном коридоре, тускло освещенном единственным светильником. Шум драки оборвался. Калинов не сомневался, что никого из статистов уже нет в зале: они свою роль в спектакле сыграли и за ненадобностью отправлены в небытие. Он посмотрел на девушку.
Флой впилась в него огромными, широко распахнутыми глазами и как-то неуклюже, бочком, шагнула к нему. Девичьи руки обвили его шею, и губы прижались к его рту. Губы были горячие, как июльское солнце, а руки требовательны, словно судебный исполнитель. Калинов с трудом оторвал ее от себя, сделал шаг назад, уперся спиной в стену коридора. Искусительница утробно проворковала что-то и вновь прижалась к нему, стремясь собой размазать его по стене. Низ ее упругого живота превратился в самостоятельное существо и выделывал такое, что Калинов в очередной раз пожалел о своем возрасте.
Увы, любовник ничем не мог ответить любовнице. Калинов стоял, безвольно опустив руки, и только вздрагивал от прикосновения девичьих прелестей. В конце концов ему стало настолько жаль ее, что он не удержался и отечески погладил Флой по пшеничной головке. Она расценила этот жест по-своему и удвоила усилия. Однако вскоре до нее дошло, что ее живот не находит у партнера той упругости, которую ищет.
- Милый, что с тобой? - Она заглянула ему в глаза. - Ты не хочешь?
Ознакомительная версия.
