Тот вгляделся в мёртвые глаза проводника.
— Ты Маркус Джок, по-додонски — Сади.
— А так?
Маркус поднял руку. На его пальце блеснуло зелёное кольцо из нефрита. Пространственник отпрянул.
— Альваар?!! Как это возможно?!
— Я же говорил, что узнаешь. — с удовлетворением ответил Маркус.
Шарик пронзил его грудь, и чёрное лицо додона Маркуса превратилось в лицо смеющегося волшебника Альваара.
— Разве ты не на своей планете Лимбии?! — воскликнул Вилли. Подбежал и Фальконе.
— Рад видеть вас, рыцари. Только не спрашивайте, как я стал Маркусом, а то замучаетесь слушать! Впрочем, всё довольно просто: морковь вырвалась у меня из рук и убежала в Портал. И ещё я хотел убедиться, что ты, Виллирес не соврал насчет столиков в вашем мире.
— Ну и как? — смеясь, спросил Фальконе. — Не соврал?
— Соврал, конечно!
— Но, как ты превратился в Маркуса?! — недоуменно спросил Вилли.
— Я не превратился. Я родился им. Так поступил со мной Портал. Я даже не ведал, что в личности Маркуса скрыт волшебник Альваар. Только войдя сюда, в этот дворец, я обрёл прежнюю память.
Он оторвался от них обоих и повернулся к Пространственнику.
— Мы ещё надоедим друг другу шутками. — пообещал Альваар. — Впереди не самая весёлая часть вечера.
— Сначала пожелания Героев. — покачал тот головой.
— Какие же у нас пожелания? — удивился Ааренс. — Мы с Маргианой всем довольны.
— А мне мешают жабры. — сообщила Нэнси. — Конечно, я и сама могу, но не хочу покидать собрание.
— А у тебя, Ланселот, есть, что пожелать? — обратился к Аргентору Пространственник.
— Я не Ланселот. И не Аргентор. Я Боб Мелкович. Снимите с меня грим.
Нэнси кивнула головой, она знала, кто такой Боб Мелкович.
Белый шарик легко приблизился к Аргентору, и яркое сияние лишь на мгновение охватило его высокую фигуру. Зрители затаили дыхание, ожидая, возвращения давно забытого всеми Боба. Но, этого не произошло. Изменился он совсем мало, только стал опять блондином с серыми глазами.
— Ты тоже желаешь вернуть прежний облик? — обратился к Алисии Пространственник.
— Ещё чего! — возмутилась та. — Да я с такой внешностью и такой фигурой стану кинозвездой. Или моделью!
Фарид вспыхнул, когда его спросили о его пожелании, и отрицательно мотнул головой. То, чего он хочет, неисполнимо — о, если бы можно было вернуть Синниту! Мгновение ему казалось, что могущественный Пространственник сотворит чудо — ведь ожил же Маркус, воскрес Берелли, обрела тело Эдна Стоун! Но, всесильный додон печально посмотрел на Гесера и чуть заметно покачал головой. Синнита больше не вернётся.
— Я всем доволен. — кратко ответил Габриэл Моррис. Странно было бы в его положении прощённого подлеца серьёзно относиться к предложению подарков. Ясное дело, это просто испытание — ничего же героического он не сделал. Сейчас важно только, что называется, сохранить лицо. Не нужно лишний раз напоминать о своём промахе.
— То, о чём я думаю, находится не здесь. — сказал Заннат. — Есть у меня ещё одно желание, но я об этом помолчу.
Не станешь же, в самом деле, перед товарищами распространяться, как хочет он снова встретить ослика!
— Когда-нибудь, — улыбнулась Варсуйя. — кто знает…
«И помни, я тебя любил…»
Наступило всеобщее молчание. Все посмотрели на Рушера.
— Конфетки кончились? — усмехнулся он. — Чем наградите из царской ручки?
Побеждённый тиран не опустил голову и не отвел глаза. Всех оглядел с насмешкой.
— Почему ты так поступил с планетой? — спросил Фальконе.
— Как? — Рушер не взглянул на него. — Как поступил?
— Ты же убийца, Рушер! — гневно крикнула Маргарет.
— Я никого из вас не убил. Вы сами лезли во всё. Я долго миловал вас. До того, как вы встряли, на планете были только мелкие стычки. Что? Не так?
— Я видел переплавку. — тяжело сказал ему Аргентор, — Я никогда не забуду смерть Синниты. И не говори тут никому, что это был всего лишь твой сон.
Рушер насмешливо сощурился на него.
— Смерть Синниты? Красивая раса, не так ли? Дурак Рушер, не сумел найти общий язык с великолепным, прекрасным народом? Аллерсы тоже были по-своему неплохи. А также свободолюбивые и храбрые орниты. И даже монки.
Он засмеялся. И резко, как выплюнул, сказал:
— Я видел их. Десять миллионов лет назад я видел белых личинок. Я думал, это почвенные паразиты и едва не уничтожил их. Я назвал их сибами и поселил на летающих лабораториях. Даже дал им почву. Ваши благородные сибианы для меня все те же сибы — червяки. А твои аллерсы, Ааренс, долго были сиреневыми ящерицами. Гораздо дольше, чем аллерсами. Мне продолжать?
Он снова засмеялся, словно проскрежетал железом по стеклу.
— Вы так жалки, Герои. Вы думали, что я воевал с планетой? Негодяй, тиран, убийца! Какие ещё прозвища вы мне давали? Я даже не помню ваших имен, комедианты. Театр личинок. Кукольные герои.
Рушер отвернулся и больше не проронил ни слова. Вмешался Пространственник:
— Как вы хотите с ним поступить?
Все молчали. В преддверии последних событий любой из них не колеблясь, убил бы Рушера, так отчего же теперь они не рвутся сделать это? Отчего никто не хочет взять на себя тяжесть исполнения приговора? Всё же, как-то надеялись они все втайне, что эту обязанность возьмёт на себя это сверхчеловеческое существо — Пространственник. Не по его ли вине произошло всё то, что произошло с ними и с планетой? Но, кто его знает, этого додона, у него какая-то своя логика и свои соображения.
— Назовите вину Рушера. — потребовал от собрания Пространственник. Но, даже представители всех четырёх рас промолчали — планета избавилась от Тирана, и дальнейшее было уже делом Героев. В конце концов, Рушер — их человек.
— Обязательно вину? — спросил Моррис, нарушив гнетущее молчание. — Это суд? А кому он тут опасен? У него даже Силы нет. Если уж на то дело пошло, то он никого не просил материализовывать его сон. Распорядились без него. Почему бы его просто не отпустить вместе со всеми?
— Если честно сказать, — вздохнул Заннат, — то я тоже понятия не имею, как с ним поступить.
— Вот как? — холодно вступила Маргарет. — А у меня есть претензии. Слишком много он поиздевался над Ааренсом. Скажете, нечаянно?
— Не так уж он и поиздевался надо мной. — спокойно ответил Ааренс. — Всё было проще. У него была цель, а я стоял на пути. Вот он и прошелся по мне. Да и по тебе, Маргиана. Ты была средством воздействия — не более, без всякой личной вражды. То, что мы судим, выпало за пределы общечеловеческих понятий. Теперь у него нет этой цели. И ничего нет.
