Ознакомительная версия.
Герметично запаковав все собранное, Геракл еще раз прошелся по базе. Убедившись, что ничего не упущено, он вошел в кабинет профессора, где по аналогии с южной базой должен был находиться пульт охранной системы. Предположение оказалось верным. Геракл подошел к пульту и отыскал кнопку системы автоматического самоуничтожения базы. Прежде чем включить систему, Геракл некоторое время обводил кабинет задумчивым взглядом. Одно нажатие кнопки и все прошедшее будет перечеркнуто навсегда. У него не будет больше возможности в трудный момент обратиться за помощью к своему создателю. С этого момента Геракл останется один на один со всем внешним миром. Не к этому ли он стремился? Не об этом ли все время думал, особенно с тех пор, как его пытались уничтожить вместе с останками южной базы? Так почему же теперь его охватила непонятная нерешительность. А может быть, он, сам не зная того, говорил правду, когда уверял профессора, что не мыслит существования без него, своего Хозяина? Эта унизительная мысль разозлила Геракла, подстегнув его к решительным действиям. Не раздумывая больше ни секунды, Геракл нажал на кнопку. На черном экране загорелись красные буквы:
«Включена система самоуничтожения объекта. Жду отказа или подтверждения».
Геракл подтвердил включение повторным нажатием кнопки. Система была включена. В распоряжении Геракла оставалось двадцать четыре минуты. Оставалось воплотить в жизнь последний пункт плана.
Войдя в лабораторию, где он оставил женщину, Геракл увидел, профессора, который, вдребезги пьяный, бродит по помещению, опираясь о стены и что-то бормочет себе под нос. Понаблюдав за ним, Геракл понял, что эволюции Антона Николаевича имеют определенную цель. Степанов неверным шагом продвигался к кушетке, на которой спала Любовь. Видимо, у профессора вновь возникло намерение приняться за издевательства над своей жертвой. Эту мысль подтверждали доносившиеся до Геракла слова профессора:
– Ты моя собственность! Я волен делать с тобой все, что мне захочется!
– Профессор, мне надо сказать вам кое-что! – громко сказал Геракл.
– Что такое? – возмутился Степанов, вскинув на галобионта осоловелые глаза. – Уйди прочь! Не видишь, я разговариваю со своей собственностью!
– Это важно, профессор.
Пьяный мозг Степанова хотя и не осознал, в чем заключается несообразность поведения Геракла, однако, все же не преминул отметить наличие таковой.
– Уйди прочь! – повторил он уже совсем разгневанный.
– Я позову тебя, когда ты мне будешь нужен.
Но Геракл и не думал уходить. Он все так же стоял у порога и смотрел на своего бывшего хозяина странным взглядом, от которого профессору становилось не по себе.
– Что тебе надо? – злобно спросил он.
– Я уже сказал вам, профессор, мне нужно поговорить с вами кое о чем.
– Уйди! – заорал Степанов так, что задрожали стены кабинета. – Ты тоже моя собственность! Ты обязан мне подчиняться, иначе я выброшу тебя отсюда, как бездомного пса!
– Вы ошибаетесь, профессор, – ответил Геракл со странной улыбкой.
Поведение Степанова существенно облегчало галобионту задачу. Последние сомнения, угрызения совести исчезли напрочь.
– Дело в том, профессор, – проговорил Геракл, делая несколько шагов по направлению к Антону Николаевичу, – что я собираюсь вас убить.
– Ч-что?
Степанову показалось, что у него начались пьяные галлюцинации, однако поведение и весь облик Геракла настораживали его.
– Я собираюсь убить вас, профессор, – спокойно повторил Геракл, делая еще шаг вперед.
– Ты, наверное, шутишь, мой друг? – лицо Степанова перекосилось, хмель начал улетучиваться с молниеносной быстротой.
– К сожалению нет, профессор, я не шучу. Мое решение обдуманно и неотвратимо.
– Ты сошел с ума! – взвизгнул Антон Николаевич, пятясь назад. – Как ты смеешь! После всего того, что я для тебя сделал…
– Вы должны гордиться мною, профессор, – улыбаясь произнес Геракл, – я действую по тому самому закону целесообразности, который вы мне так усердно прививали. В данный момент ситуация сложилась таким образом, что мне как нельзя более целесообразно убить вас. Вы стали другим, профессор. И боюсь, что вам уже никогда не стать прежним. Уверен, что полковник, увидев до чего вы докатились, пришел бы к точно такому же выводу. Хотя, не думаю, что он будет благодарен мне.
– Ты не смеешь так предать меня…, – побелевшими губами прошептал Антон Николаевич. – Я дал тебе жизнь…
– Высокие слова, профессор, – со смехом перебил Степанова Геракл, – если бы вы не были так пьяны, вам бы не пришло в голову сыпать перед мной этими высокопарностями.
– Я впустил тебя сюда, я пожалел тебя. Если бы не я, ты бы околел под стенами этой базы, – причитал Антон Николаевич, все еще надеясь, что все это ему только мнится.
– Но этого же не случилось, так и незачем говорить об этом.
– Ты не сделаешь этого, мой друг, – заискивающе заговорил профессор, – одному тебе не справиться. Полковник сразу найдет тебя. Кто поможет тебе, если не я?
– Не стоит так унижать себя, профессор, примите свою смерть с достоинством. Ваша миссия выполнена; по большому счету, вам незачем больше жить.
– И ты еще будешь решать, имею я право на жизнь, или нет! Подлец! – Степанов в бешенстве потрясал кулаками. – Кто ты есть такой, чтобы распоряжаться моей судьбой!
– Вот в том-то вся и беда, профессор, – с коротким гортанным смехом заметил Геракл, – вы никогда не считали меня за человека!
– Ты полурыба, взращенная в пробирке моими усилиями, как взращивают чайный гриб, – Степанова рассмешило это сравнение и он дико расхохотался.
– Спасибо, профессор, вы облегчили мне задачу, – Геракл поднял пистолет и выстрелил Степанову в голову.
Пуля пробила переносицу. Мозги профессора медленно стекали по белой стене лаборатории, а глаза его все еще осмысленно взирали на убийцу. Геракл до конца своих дней запомнил этот застывающий мутнеющий взгляд, в котором читался немой вопрос.
– Ну вот и все, – мрачно проговорил Геракл, взял свой контейнер и медленно пошел к выходу.
Все было кончено и обратного пути теперь нет. Геракл испытывал странное ощущение – смесь торжества и ликования с печалью и сознанием отторжения от всего мира. Хотя, впрочем, Геракл никогда и не был полноправной частью мира. Профессор назвал его «полурыбой, взращенной в пробирке», и в этом издевательском замечании была своя отвратительная правда. Геракл тряхнул головой, стараясь отогнать от себя эти черные мысли. Он еще докажет человечеству, что искусственно созданный организм не только имеет те же права, что и рожденный естественным путем, но, обладая неизмеримо большими возможностями, может и должен стоять на более высокой ступени. Пусть он потерял всех союзников, грош цена таким союзникам, как профессор и иже с ним. Он справится самостоятельно. Надо только набраться сил, создать фундамент и начать работу. Пройдет какое-то время и он достигнет такой власти, какая не снилась ни одному человеку…
Ознакомительная версия.
