Ну да, она немножко заплатит за это.
День рождения генерала праздновали долго и старательно. Начали операцию в стенах управления, развили успех в ресторане, а точку ставить отправились в генеральский загородный дом – теплой компанией, без случайных людей. Пили только водку, разговаривали исключительно о работе и были счастливы.
Поэтому, когда через бильярдную прошел смурной и трезвый незнакомый мужик, один поддатый майор – как раз была его очередь бить по шарам – даже кий отложил в изумлении.
– Это что еще за хрен? – спросил поддатый майор.
– Да вроде Котов, – ответил его соперник, нетрезвый подполковник. – Ты давай, лупи.
– Какой еще Котов?
– Ну, Евгений Котов. Не помнишь, что ли, Жеку-Потрошителя?
– Я думал, его посадили… – неуверенно пробормотал майор, провожая взглядом длинную сутулую фигуру, скрывшуюся за дверью. – Не помню. Года три назад это было.
– Ага, посадили. Щас. Играть собираешься? Или сдавай партию. Ты все равно ее просрал.
– А чего он Потрошитель? – спросили из угла, где курили сигары и по такому случаю пытались с водки перейти на коньяк.
– Здрасте, пожалуйста! Расчлененка за ним. Топором жену разделал.
– И вовсе не жену, просто бабу какую-то…
– А чего он сейчас без топора?
Повисла напряженная пауза. Товарищи офицеры пытались вникнуть в смысл вопроса.
– Ну, мужик, ты гонишь… – нашелся кто-то наконец.
– М-да? Точно. Извините, гоню…
– Может, коньяк не в то горло пошел. Вот мы сейчас водочки…
– А чего этот Котов вообще тут? – не унимался любопытный.
– Чего тут?
– Ходит чего? Если без топора.
Товарищи офицеры снова ненадолго задумались.
– А чего ему тут ходить с топором?
– Логично. Нет. Нелогично. С топором он хотя бы за бабой побегать может. А без топора он как-то… Не впечатляет.
– Молчи, дурак, а то и водки не нальем!
– Котов ведь был сыскарь, кажется, – вспомнил поддатый майор. – Или нет? Черт, много времени прошло. Да я и не знал его почти.
Из угла к бильярду выкарабкался тот самый любопытный. Старший лейтенант по званию, младший из приглашенных по всем статьям.
– Вообще странно это, – заявил старлей. – Зачем он тут лазает?
– Ну догони его и спроси – типа, как дела, уважаемый маньяк? Чему обязаны вашим посещением, а?..
– А вот пойду и спрошу! – старлей заметно качнулся из стороны в сторону.
– На воротах-то его пропустили.
– Это потому, что без топора ваш маньяк Котов почти не виден, – он просочился, гад. Пойду и спрошу! Каково это – расчленить и не сесть? Пусть опытом поделится, а то у меня теща зажилась!
И, шагая с преувеличенной четкостью, старший лейтенант вышел из бильярдной.
– Сходить посмотреть, а?.. – буркнул подполковник.
– Что он сделает, этот Котов, без топора-то? – майор снова взял кий.
– Успокойся, да?.. Ничего не сделает. Только Котов при нашем папе как бы офицер по особым поручениям. Нельзя ему для развлечения по морде шваркать, папа обидится.
– Ты серьезно?! – встрепенулись в углу. – Он все еще в погонах?!
– Я очень серьезно. Вы просто Котова не видите, он в управлении бывает очень редко. И, как правило, рано утром или поздно вечером. Вы, товарищи старшие офицеры, давно отвыкли в такое время на работу ходить.
– Неправда ваша. Я его днем однажды встретил. Не знал, что он тот самый Котов, а то бы документы спросил.
– А он тебе ксиву.
– Ну, я бы и посмотрел, где он сейчас.
– В старом архиве.
– Ты-то откуда знаешь?!
– Да я через этого Котова чуть инфаркт не заработал. Помните, к проверке готовились? Я до ночи засиделся, и еще с утра кучу бумажек на подпись. Выхожу, с дежурным парой слов перекинулся, и он мне – а папа-то до сих пор на месте. Я бумажки хвать, бегу к папе в кабинет. Влетаю в приемную, и тут дверь открывается, а из нее мне навстречу… Блин, наемные убийцы из старого кино. Два урода в длинных серых плащах, и у одного в руке – помповуха спиленная! Прямо, бля, шотган! Да еще урод этот, на хер, – в шляпе! А другой с портфелем! И ка-ак шибанет от этой парочки мне прямо в нос свежей кровищей! И вижу я – пятна едва замытые у обоих на плащах! Это посреди управления, время полночь. Ну, думаю, почти сорок лет я прожил. Криво-косо, однако прожил. Детишек жалко, не успел на ноги поднять… А тот, который с портфелем, глядит на меня и, видно, всю эту херню с физиономии моей, как с листа, читает. Достает не спеша ксиву: здрасте, говорит, товарищ подполковник, давно не виделись, капитан Котов! Я: ка-ка-ка-кой ка-ка-ка… Ко-ко-котов?!. Чего ржете?! Вас бы туда! Кровью ведь пахнет, кровью – что я, запаха этого не знаю? А Котов, сука, улыбается мне ласково и говорит: тот самый, товарищ подполковник, тот самый! И глаза у него… Ух, глаза. Кто не знает, что такое настоящий психопат, тому не объяснишь.
– Вот как у меня глаза! – обрадовались в углу. – Вот посмотрите!
– У тебя сейчас не те. У тебя сейчас глаза как у вареного порося… Ну, короче, я стою и думаю – он ведь прошел в здание? Прошел. Трупов на входе что-то не видать – сами пустили. И на второй этаж пустили тоже. Прямо с шотганом, портфелем и в шляпе. Выстрелов я не слышал. Если, конечно, у него топор в портфеле и он этим топором папу ухайдакал…
– И портфеля сейчас нету! – сообщили из угла.
– Спасибо, утешил. В общем, я бы тогда долго еще соображал, что к чему. И тут из кабинета папин голос: кто там? А я молчу. А Котов оборачивается к двери и говорит: это подполковник Туровский к вам. Помнит ведь, зараза! Папа ему: скажи, пусть заходит. И Котов мне: заходите. Типа разрешил. Вот.
– Ну а ты чего?
– Ну я и зашел.
– А папа?
– А папа говорит: не ссы, это мой офицер по особым поручениям. Числится в архиве, чтобы не отсвечивал. Ясно? Я ему: извините, товарищ генерал, но как же та знаменитая расчлененка – она имела место или нет? А папа мне спокойно отвечает: та расчлененка, она кого надо расчлененка, понял?
– Ни хрена себе! – восхитились в углу. – Ну-у… Водки подполковнику Туровскому! И еще раз водки.
Открылась дверь, вошел старший лейтенант. Практически трезвый. Твердым шагом промаршировал в угол, сцапал налитую для подполковника рюмку и одним махом ее опрокинул.
– Ну? – спросили его. – Поговорил с маньяком?
– Не сложилось… – помотал головой старлей. – Но вообще… Хорошо, что он сегодня без топора. Ну и глаза у мужика, бля!
***
Котов старлея почти не заметил. Он и собравшихся в бильярдной нетрезвых товарищей офицеров толком не разглядел – прошмыгнул мимо, стараясь не привлекать внимания. Через столовую он бы легко не проскочил, там как раз орали хором «Наша служба и опасна, и трудна». А пьяный сотрудник органов, когда поет эту песню, только кажется расслабленным. На самом деле у него изо всех клапанов сифонит боевой дух. Ну его на фиг, пьяного сотрудника органов, в таком состоянии.
