Звонок возле постели прервал кошмар. Айре Квику снился разрушенный дом, обвиняющая небо мертвая кроха и невероятно алая кровь на плюшевом мишке. Он проснулся в холодном поту. Приподнявшись на локте и включив свет, Квик услышал, как за ночным окном завывает снежный ветер. Рядом, под теплым одеялом, шевельнулась жена, просыпаясь.
Квик ответил. На экране появилось лицо, затарабанящее новости. Через секунду Квик сказал:
— Хватит, остановитесь, я продолжу этот разговор по другой линии. Записывайте все, что поступит до моего звонка, и проследите, чтобы линия была надежной.
Он опустил ноги на пол. Алиса села.
— Что случилось? — спросила она.
— Секретная информация, — отвечал он, вставая, — лежи. «Странно, — думал он отстранение, — насколько человек не умеет воспринимать собственную катастрофу. Это как нога, которую я сломал, катаясь на лыжах, или попытка шантажа, или история с Бергдалом, требовавшим повторного подсчета голосов и расследования. Те катастрофы я перенес хорошо. В таких случаях человек на время превращается в эффективный автомат. Волнение приходит позже». Он поглядел на Алису, решил, что она прекрасна, пожалел о том, что наверняка потеряет ее, и — слегка — о том, что не уделял ей достаточно внимания.
— Дорогой, вести, наверно, ужасные, — прошептала она, — позволь мне быть с тобой, прошу.
— Говорю тебе, — нет, подожди здесь.
В кабинете он выслушал все до конца. Отчет оказался путаным и неполным, однако же исключал двусмысленность. Приняв кое-какие меры, он оставил аппарат на связи и направился наверх, чтобы постучать в дверь своего гостя, пребывавшего в доме инкогнито.
Крепкий и коренастый Семен Ильич Макаров, одетый в очень яркую пижаму, впустил его.
— Ну, что у вас? — резко спросил премьер Великой России. Квик вошел и закрыл за собой дверь.
— Плохие новости, — начал он. — Точнее — хуже не придумаешь.
Макаров закусил ус и остановился.
— Похоже, что Бродерсен вернулся во главе бетанского флота, — выпалил Квик, — «Альхазен» попытался связаться со мной, но они действовали слишком быстро. «Коперник» обратился в Астронавтическое контрольное бюро, Паламас известила меня. Она встревожена, не знает, что делать, но решила предоставить мне шанс. Я не мог сказать ей: это ложь, обман, соблюдайте секретность, пока мы не узнаем подробности.
— Но это не ложь, — медленно проговорил Макаров.
— Едва ли, каким-то образом этот черт… — Квик глотнул, сдержал дрожь и обратился к подробностям.
— Хорошо, — сказал Макаров. — Хорошо. Дрожь нарастала.
— И что же нам делать?
— Я лично немедленно отправляюсь домой. — Макаров торопливо подошел к шкафу, открыл его и взял чемодан. — Вы дадите мне машину доехать до аэродрома.
— Но… сэр… — Квик попытался справиться с собой. — Надо составить план, скорректировать действия, задействовать организацию.
— Да. А пока отрицайте. Держитесь… так, кажется, говорите вы, североамериканцы. Осталось несколько дней до того, как враг появится у Земли.
— Но когда он появится…
— Мы должны быть готовы, — ответил Макаров, разом изменившись в лице. — Теперь я политический труп, как и вы. И все мои надежды рухнули. — Он положил чемодан на кровать и занялся вещами. — Я попытаюсь занять позицию, в которой можно будет бороться за собственную жизнь. Советую вам сделать то же самое, иначе мне придется устроить свое исчезновение.
«Нет, я не готов к этому, и я не таков, как ты, и страна здесь другая; у меня нет нужных связей за границей, мое время кончилось. — Квик поглядел в буран. — Общество будет против меня. Теперь меня ждет или тюрьма, или пуля».
— Черт побери их всех! — отчаянно взвизгнул он. — Неблагодарные! Господи, обреки их на муки!
В Эглиз де Сент-Мишель вообще было мало уличных фонарей, они находились далеко от дома Бродерсена. Открыв дверь, Элизабет Лейно увидела свою лужайку, клумбы, покрытые лунным инеем верхушки деревьев. На небе царили Персефона и Эрион, двойные тени падали на раннюю росу. Было прохладно и тихо.
Сдержав удивление, она ждала, когда заговорит персона, попросившая, чтобы ее приняли. Из дома на Аурелию Хэнкок повеяло холодом. Генерал-губернатор Деметры постояла немного, опустив глаза, сплетя пальцы. Наконец она посмотрела с мольбой и спросила:
— Можно войти?
— Да, — ответила Лиз, отступая в сторону. Хэнкок прошла внутрь.
— Пожалуйста, закройте дверь. Я приехала к вам инкогнито.
Лиз повиновалась и вернулась к гостье. Гостиная, ковер, паркет, стены, обшитые деревом, картины, камин, который построил сам Дэн, более не казались спокойными. Все возмутилось, даже дремавший на диване кот проснулся и посверкивал желтым глазом.
— Садитесь, — автоматически предложила Лиз.
— Не знаю, имею ли я право, — несчастным голосом отвечала гостья, потянувшись в сумочку за сигаретой.
— Может быть, вы чего-нибудь выпьете? Хэнкок удивленно поглядела на Лиз:
— И вы разделите компанию?
— Я предложила выпить вам.
— Понимаю… нет, спасибо.
Лиз подошла к очагу и оперлась локтем на каминную доску. На ней стояли сувениры: унаследованный от родителей подсвечник, подставка с трубками Дэна, приз, завоеванный ими совместно на соревнованиях по фигурному катанию. Домашние вещи. Чувствуя себя возле них в безопасности, Лиз потребовала ответа:
— Зачем вы пришли? Хэнкок, похоже, дрожала.
— Попросить вашей помощи, вашего прощения и… Лиз приподняла брови.
— Что, по-вашему, я могу сделать? Новости знают все, новый губернатор прибудет через Ворота через день-другой, а за ним и комитет по расследованию. Я — лицо неофициальное.
— Но вы жена Дэна Бродерсена!
— Которого вы изо всех сил старались убить. — Лиз хлопнула кулаком по каминной доске. — Ладно, мне не следовало этого говорить. Помню, вы сказали мне по телефону, что у вас не было подобного намерения, что события просто вышли из-под контроля. Тем не менее, Аури, вы брали на себя ответственность, зная о возможных последствиях.
Склонив голову, Хэнкок вновь потянулась за сигаретой, но, вместо того чтобы раскурить, переломила ее дрожащими пальцами.
— Вы не понимаете, — пробормотала она. — Я прошу не о себе. Я прошу вас пожалеть Айру Квика.
Лиз застыла от удивления.
— Что?
Снова Хэнкок заставила себя поднять взгляд.
— Вы видите в нем чудовище; человека, действительно пытавшегося разделаться с вашим мужем, задушить все, на что надеялись вы с Дэном. — Голос Хэнкок набирал силу. — Но он не таков. Вне сомнения, Айра ужасно ошибся… однако мы никогда не узнаем, что получилось бы в противном случае, так ведь? Он мог бы войти в историю как государственный деятель, герой… но ничего этого не будет. Он безвозвратно погиб. Но способны ли вы понять, что все это он совершил не потому, что он злой человек? Да, он честолюбив и тщеславен. Но он честно полагал, что делает именно то, что необходимо людям.
