Ознакомительная версия.
– И что же вы хотите получить от нас взамен, Созерцатель-сан?
– Взамен мне нужно только одно: чтобы первый танатоскопированный М-дубль, созданный вами на основе этого мнемофайла, был отпущен на свободу вместе с оригиналом своего досье. Прочие М-дубли, которые вы сотворите из оставленных у себя копий этого досье, будут целиком и полностью принадлежать вам. Только заранее предупреждаю: при жизни этот человек был крайне непростой личностью, так что ведите себя с ним поосторожнее.
– Очевидно, он был вашим другом, раз вы помогаете ему, не требуя с нас обычный гонорар за услуги, – предположила Каори. – Это весьма благородно с вашей стороны. Я ценю ваш поступок и не вижу причин, по которым «Синъэй» отказалась бы пойти вам навстречу…
Я склонил голову в знак признательности, не забыв перед этим снова пихнуть Кастаньету ногой, поскольку на лице подруги вмиг отразилось все, что она думает о нашем «друге» Аглиотти. Ох уж этот горячий баскский темперамент! Соваться с таким партнером на переговоры с японцами – все равно, что проходить проверку на детекторе лжи, но что поделаешь? Викки была посвящена в нюансы танатоскопии гораздо лучше меня, и без ее подсказок мне пришлось бы нелегко.
– Но вы обмолвились о том, что для ускорения процедуры танатоскопии предоставите нам некий мнемошаблон для снятия всех необходимых параметров. Я вас правильно поняла? – закончила мадам Ихара.
– Этот шаблон нам должны доставить с минуты на минуту, – ответил я. – Как только мы его получим, вам придется поторопиться, потому что в течение ближайшей четверти часа ваш клиент намеревается осуществить… переход из одного мира в другой. Видите ли, этот человек находится в довольно жестких условиях и крайне ограничен во времени. Есть вероятность, что у него вообще ничего не получится, но мы все же надеемся на лучшее.
– Тогда я, пожалуй, извещу кое-кого из компании, чтобы они успели подготовиться к передаче данных. Прошу меня извинить… – Каори встала из-за столика и отошла к перилам террасы, подальше от царившего в ресторане многоголосья, после чего отстегнула от лок-радара гарнитуру для конфиденциальной голосовой связи, вставила в ухо миниатюрный наушник, вызвала по коммуникатору нужного сотрудника и принялась вводить его в курс дела. Разговор у них шел на кодированном японском, и мы при всем желании не могли понять, о чем именно толкует Ихара со своим коллегой. Но по ее строгому, почти диктаторскому тону можно было догадаться, что она приводит своих операторов в полную боеготовность. Что ни говори, а в плане организации служебной дисциплины японские компании за последние сто лет нисколько не изменились.
Я подозвал официанта и заказал себе и Викки еще по одной чашке кофе. Едва статист удалился, как в дверях ресторанчика возник странный пожилой посетитель, выделяющийся из прочей публики растрепанным видом и чересчур нервозным поведением. Было очевидно, что старик пришел сюда не завтракать, а определенно кого-то выискивал. Порыскав глазами по террасе, он в итоге остановил взгляд на Кастаньете и торопливой походкой направился в нашем направлении, неуклюже огибая столики и едва не врезаясь в официантов и посетителей. Пока суматошный либерианец добрался до нас, у него на лице успела смениться целая гамма чувств: от робкой мимолетной радости до столь же быстротечного гнева. Определить намерения этого субъекта по такому калейдоскопу эмоций оказалось невозможно. Он мог с равным успехом и броситься к нам с дружескими объятьями, и размозжить наши головы подвернувшимся под руку стулом.
И пусть мы с Викки сразу же смекнули, что за посетитель пожаловал в ресторанчик, все равно, не сговариваясь, одновременно схватились – она за вилку, а я за увесистую хрустальную пепельницу. Стоило спешащему к нам типу выказать даже малейшую агрессию, он мигом заработал бы себе черепно-мозговую травму и несколько колотых ранений шеи. Так что если этот ненормальный старик сохранил хотя бы каплю здравомыслия, ему следовало крепко призадуматься над своим поведением и решить, хочется ли ему в данный момент отправляться на Полосу Воскрешения. После пережитых нами злоключений мы были настроены дать отпор любому врагу, а нашей решительности хватило бы на то, чтобы укокошить не одного, а сразу дюжину таких взбалмошных стариков.
Заметив, с каким откровенно враждебным настроем мы его встречаем, старик резко сбавил ход и подошел к нашему столику уже нормальным размеренным шагом. Только лицо гостя продолжало нервно подергиваться, словно он был уверен, что живым от нас уже не уйдет.
– Мисс Кастаньета? – осведомился взволнованно сопящий посетитель, поглядывая то на Викки, то на меня.
– Ну, допустим, – ответила Наварро, поигрывая вилкой. Припомнив, как намедни подруга изувечила голыми руками Демиурга, я боялся и представить, что может натворить в горячке эта бестия при помощи даже обычных столовых приборов.
– Меня прислал к вам Доминик Аглиотти, – сообщил старик то, о чем мы, в принципе, уже догадались. Больше никто не стал бы сейчас искать нас в этом ресторане. – Он просил вам кое-что передать. Сказал, ничего объяснять не надо – вы поймете, что это такое.
Посыльный сицилийца-отступника полез в боковой карман пиджака, но рука старика дрожала, и он никак не мог извлечь на свет то, что отправил нам компаньон. От своей неловкости визитер разволновался еще сильнее, что отнюдь не улучшило координацию его движений, а наоборот, сделало их еще более бестолковыми.
– Да ты присядь, успокойся, – посоветовала Виктория, будучи не в силах глядеть на мучения несчастного посланника.
– Спасибо, я к вам ненадолго, – отказался тот. – Только отдам то, что должен, и сразу уйду… Ах да, чуть не забыл: Доминик просил передать еще кое-что. На словах. Он сказал, что прежде чем отдать ему эти мнемофайлы, креатор Гомар, дескать, стер из М-эфира Демиурга и что этот Демиург больше никогда не воскреснет. Вот… Теперь вроде бы точно все… Да где же эти досье, черт их подери?..
До меня таки дошло, чем вызван испуг старика. Это не нас он боялся, а Аглиотти, который и отправил его в Менталиберт. Отступник в общих чертах обрисовал мне и Викки свою стратегию, и сам факт, что обещанное послание Доминика добралось до нас, свидетельствовал о том, что он сумел взять ситуацию под свой контроль. А какими методами сицилиец контролировал своих бывших приятелей, было легко выяснить, взглянув на трясущиеся от волнения руки посланца.
– Ты ведь и есть Клод Гомар, верно? – поинтересовалась Кастаньета. Подобревший и расщедрившийся на откровения Аглиотти выдал нам и своего М-эфирного куратора. – Никогда раньше не слышала о тебе, но говорят, твое имя достаточно известно в креаторском мире.
Ознакомительная версия.
