– Так ты чувствуешь себя и сейчас?
– Да. Я стою на тонком льду. Я слышу, как он трещит. Вопрос лишь в том, когдаон начнет ломаться.
– Сэр! – рявкнул один из солдат, сидевших сзади. – Когда же нам можно будет начать стрелять по этим гадам, сэр?
– Очень скоро, капрал, – ответил Сэм. – Сейчас мы разойдемся веером. А потом наподдадим им.
– Сэр? Потом мы что?
– Мы развернемся. Точка. Ракеты начнут палить по неприятелю. Затем, когда мы сделаем разворот, стрелять начнут солдаты.
– Сэр!
Сэм понял, что гаркнутое словечко «сэр», надо думать, является военным эквивалентом «о'кей».
Джад простонал:
– Все это больше походит на хореографию, нежели на военную стратегию.
– Согласен. Мы исполним дурацкий номер Базби Беркли на автомобиле, пока солдаты будут палить из винтовок. А затем сбегаем к амфитеатру для подзарядки.
– Что ж, если все будет так, то мы хотя бы узнаем, работает ли план Карсвелла.
Теперь, когда Синебородые были всего лишь в трехстах ярдах от них, надвигаясь густой аморфной массой, машины развернулись в шеренгу, встав почти борт о борт. Их скорость продолжала оставаться низкой, не более 10 миль в час. Дерн под снегом был прочен, как бетон.
– Я верно запомнил? – спросил Сэм, и его голос прозвучал очень громко, отражая растущее нервное напряжение. – На расстоянии двухсот ярдов Ли должен запустить сирену.
– И мы откроем огонь.
– Потом мы остановимся, позволим автобусу выйти вперед и развернуться влево, чтобы дать бортовой залп.
– Пока все верно, Сэм.
Как раз в это мгновение завыла сирена. Мощная басовая нота, будто боевой клич древнего воинственного племени.
Синебородые были все еще слишком далеко, чтобы Сэм мог разобрать отдельные лица. Первые ряды этой толпы смотрелись как черная жирная линия, проведенная от реки до скалистого обрыва холма.
– Поехали! – Джад нажал первую железную полоску из тех, что должны были замкнуть контакт.
Сэм увлеченно следил за тыльным концом ракеты, представляя, как ток бежит по проводу к цокольному запалу. Своим внутренним оком он видел, как разгорается нить накаливания, как она светится на фоне комочка хлопковой ваты.
Сопровождаемая хвостом дыма и странным свистящим шорохом первая ракета вылетела из направляющего ствола и, светясь, как падающая звезда, помчалась в первые ряды приближающейся толпы.
– Первая ушла! – завопил Джад.
Оставалось семь.
Джад нажал соседнюю полоску.
Тот же свистящий шорох.
Ракета вылетела из трубки, волоча за собой хвост дыма и искр.
Остались шесть.
Джад нажал следующую железку.
Ничего!
Новая попытка.
– Пустышка, – быстро сказал Сэм. – Переходи к следующей.
Одну за другой Джад запустил остальные ракеты.
– Пять... четыре... три...
Третья тоже не пошла. Осталась последняя.
Вот и она со свистом покинула свою трубу.
Сэм поглядел направо. Там одна за другой стремительно уходили в сторону противника ракеты с «крыльев» автобуса.
Конечно, он не знал, сколько там пустышек, но поток сверкающих ракет, льющихся из шестнадцати труб, казался бесконечным.
Слева долетел режущий слух выстрел пушки, установленной на крыше фургончика.
Сэм пропустил автобус вперед, чтобы тот мог развернуться и дать бортовой залп по все еще наступающим ордам Синебородых. Вскоре над снегом повисло облако голубого дыма. А в двухстах ярдах от них дым был гуще – это в рядах Синебородых рвались пушечные снаряды.
Сэм не мог оценить, каково было воздействие ракетных ударов и артиллерийского огня на варваров. Но, по-видимому, масштабы потерь были весьма значительны.
В воображении Сэм рисовал себе, как в ужасе пятятся варвары назад, как свистят осколки, отрывая головы, руки, ноги, разрывая животы. Под ногами хлюпает кровавая жижа.
Время отмщения.
Следующий этап плана Карсвелла тоже прошел гладко. Автобус сделал плавный разворот, повернувшись к Синебородым другим бортом. Теперь артиллеристы смогли выпустить еще с полдюжины снарядов в первые ряды наступающих.
Затем автобус вернулся к амфитеатру для пополнения боекомплекта, а остальные машины выстроились в шеренгу, похожую на те, что в больших гаражах стоят к автомобильным мойкам. Сидевшие на задних сиденьях солдаты открыли беглый прицельный огонь, добавив варварам немало перца.
Сэм открыл дверцу и вылез на капот. Машина мелко подрагивала под ногами.
Из шеренги машин вылетали маленькие клубочки дыма. Винтовочная пальба шла активно. Треск винтовок почему-то напоминал потрескивание адского пламени.
Теперь Сэм видел бойню во всей ее красе. Он видел даже, как летели над снегом раскаленные докрасна пули, как вонзались они в тела надвигающихся варваров.
К этому времени его и орду Синебородых разделяла лишь сотня ярдов. Теперь он видел уже отдельные лица, а не просто толпу. Раскаленные красные искры попадали в конкретные тела, и было видно, как тот или иной монстр рушится в снег, раскинув руки и царапая кровавую кашу дергающимися ногами.
Одна и та же пуля убивала зачастую не одного. Она иногда проходила через несколько тел.
Ужасная была бойня.
Люди Карсвелла радостно кричали из своих машин.
Но когда ружейная пальба стихла, когда дым рассеялся, кровь в жилах Сэма застыла. Ибо он увидел, что они лишь даром теряли время.
В пограничье Уильям, Николь и дюжина других Лиминалов прилагали все силы, чтобы открыть двери деревянных клеток, в которых рыдали от ужаса женщины и дети.
– Все будет хорошо, – шептала им Николь. – Мы пришли помочь вам.
– Помочь убить нас всех, – послышался голос Булвита из прорези в камзоле Уильяма.
– Тише, тише, миленький...
– Не буду я тише! Мы из-за этого все погибнем. Ладно, мы пришли сюда, мы перерезали горло парочке Синебородых, мы уйдем с пленными. Так знайте, что они теперь не успокоятся, пока не затравят последнего из нас в холмах или в долинах.
– Помолчи, Булвит.
– Надеюсь, что твои ноги, Уильям, будут покрепче твоих мозгов. Они тебе понадобятся, чтобы унести нас с тобой отсюда куда-нибудь подальше.
– Булвит, погоди... Вот! – С треском открылась дверь клетки. Уильям распахнул ее с помощью мальчика, торс которого сросся с туловищем коровы.
Николь заглянула в темноту клетки и увидела пленников Синебородых, забившихся под лохмотья одеял.
– Не пугайтесь, – шептала она. – Мы пришли, чтобы помочь вам.
– Уходите, – почти шипела женщина средних лет, чье тело было одето лишь в рваную ночную рубашку. – Если они вас услышат, то вернутся и накажут нас.
– Они ушли в поход. Мы можем уйти, никем не замеченными.
