– Где Виргиния? – спрашивает он.
– Боюсь, ее здесь нет, – отвечает Шакал.
– Ее предупредили?
– Скорее, разозлили. У любовничков ссора вышла.
У моих ног лежит Виктра. За ней тянется кровавый след, на губах выступает кровавая пена. Она хватается за меня, но я не чувствую ее прикосновения.
– Я не знала, – шепчет она, – Дэрроу, я не знала!
Айя склоняется над телом Лорна, снимает с его пояса лезвие и навсегда закрывает глаза своему учителю, который даже не успел обнажить оружие. Ко мне подходит Кассий, опускается на колени и внимательно смотрит на меня.
– Поэт, он может двигаться? – спрашивает он у Рока.
– Нет. Но может слышать.
– Ты убил мою семью, Дэрроу. Всю мою семью! Я, Юлиан – это одно дело, но дети? Как ты мог? – спрашивает он, а я даже не знаю, о чем он говорит. – Я разыщу Севро! Найду Виргинию! Пощады не будет никому! – клянется он, прикасаясь к покрытой эмалью рукояти лезвия своей новой биорукой.
– Ты не можешь убить его, – доносится сзади голос Рока. – Ты же знаешь, кто он, – добавляет он, кладя руку Кассию на плечо. – Кассий, правительница дала нам четкие указания.
– Вскрытие, – шепчет Кассий.
Он пристально наблюдает за мной, и мне даже не верится, что этот человек когда-то называл меня братом. Не думал, что дойдет до такого. Он грубо хватает меня за руку, как будто пытается пожать ее, но на самом деле срывает с меня честно заслуженное мной кольцо. Кольцо с железным волком, ради которого я убил его брата. Без него мой палец кажется мне жалким голым червяком.
Кассий поднимается с колен, больше напоминая стервятника, чем орла.
– Юлиан. Лия. Пакс. Куинн. Скелет. Гарпия. Колючка. Тактус. Лорн. Виктра. Все они заслуживали большего, чем смерть ради раба! – презрительно бросает он, оставляя меня наедине с Роком.
В саду стоит звенящая тишина, нарушаемая лишь рыданиями раненых и воем сирен. Лежащая рядом со мной Виктра смотрит Кассию вслед, жить ей остается недолго. Ее умные глаза глядят на меня в полной растерянности.
– Надо торопиться, – выходит в центр лужайки Айя. – Они знают, что мы здесь. Забирай отца, и уходим отсюда!
– Минуту, с вашего позволения, – кивает ей Шакал.
В паре метров отсюда трое официантов прижимают к земле Августуса. Шакал подходит к ним, перешагивая через обезображенное тело Лорна, и они тут же поднимают лорда-губернатора на ноги.
– Неужели тебе не понравилась моя маска, Дэрроу? – кричит он мне. – Я сделал ее специально для тебя, после того как ты прокололся в Аттике! Что скажешь, отец? – поворачивается к Августусу Шакал. – Неужели это ничтожество и правда было достойно носить твое имя?
– Чудовище! – Августус плюет ему в лицо. – Что ты натворил?
– А я думал, ты будешь мной гордиться, – вытирает щеку Шакал и смотрит на свои пальцы. – Черт!
– Останови это! Сын, ты погубил всех нас!
– Адриус, – нетерпеливо окликает его Айя, – нам пора!
– Значит, теперь ты называешь меня сыном? – прищелкивает языком Шакал, поправляя одеяния отца. – А кем я был, когда ты оставил меня на скале на волю судьбы? На три дня! Я был еще малышом! Бюро стандартов даже не требовало такой процедуры. Но я был таким слабым, а Клавдий таким сильным! Куда же делась его сила, когда я подговорил Карнуса убить его?
– Что?! – дрожащим голосом спрашивает его отец.
– Я заплатил Карнусу Беллона семь миллионов и дал шесть розовых, чтобы скомпрометировать девушку Клавдия. Я прекрасно понимал, что Клавдий такого не потерпит и потребует дуэли. А знаешь, что самое забавное? Это были твои миллионы! Я попросил их у тебя, чтобы сделать инвестиции на будущее. Так оно и вышло! Отец, ты правда думал, что десятилетнему мальчику есть дело до игр на бирже? Тебе следовало быть более внимательным!
– Ты убил Клавдия, – надтреснутым голосом шепчет Августус, повисая в руках удерживающих его официантов. – Ты убил моего мальчика! – повторяет он, содрогаясь от горя.
Если Мустанг узнает, то ее сердце будет разбито.
– Я – твой мальчик! – ухмыляется Шакал. – Я был тебе хорошим сыном! Я боготворил тебя, боялся тебя, во всем тебя слушался! Учился тому, чему ты хотел обучить меня, ездил туда, куда ты меня отправлял! Всегда выполнял твои приказы, но никогда не был достаточно хорош для тебя!
Августус качает головой, с трудом сдерживая гнев, а преторы выкручивают ему руки и надевают магнитные наручники. Он поднимает взгляд, чтобы еще раз посмотреть в глаза монстру, которого он создал, и тихо произносит:
– Надо было удавить тебя еще в колыбели!
– Пойдем, отец…
– Ты мне не сын!
Адриус морщится, как от пощечины. Слова Августуса попали точно в цель, и та крошечная часть Адриуса, в которой жила надежда заслужить любовь отца, растаяла без следа. Человек исчез, остался лишь Шакал.
– «Прощай, надежда! Заодно прощай и страх, прощай, раскаянье, прощай, добро! – шепчет он этой умирающей, затухающей навеки части себя, а потом ленивым движением поднимает импульсовик и направляет в лоб отцу. – Отныне, зло, моим ты благом стань!»
– Стой! – бросается к нему Айя. – Адриус, во имя верховной правительницы…
Она не успевает договорить, и Шакал стреляет отцу между глаз.
Человек, убивший Эо, падает на землю, и в моей душе воцаряется звенящая пустота. Смерть порождает смерть, которая, в свою очередь, снова порождает смерть, – вот о чем предупреждал меня Танцор. Вот почему Мустанг просила меня не доверять брату. Вот почему мои друзья обречены. Вот почему обречен и я. Просто мне нечего противопоставить такому злу.
Да и кто на такое способен?
– Ах ты, гаденыш! – кричит Айя. – Он был нужен правительнице для переговоров с окраиной! Черт тебя побери!
Она поднимает глаза к темному небу, расчерченному огненными вспышками. Чьи-то корабли входят в верхние слои атмосферы. Огонь импульсных орудий озаряет цитадель – преторы наконец засекли первые сигналы бедствия Августуса и Лорна.
– Я сделал тебе подарок, – кивает в мою сторону Шакал, – так что нечего ныть! Скоро здесь будут Телеманусы, – говорит он, взглянув на планшет, и показывает на небо. – Если ты не хочешь поиграть с ними, предлагаю убраться отсюда, и поскорее!
– Лорн и Августус мертвы, – согласно кивает Кассий. – Их армия разбежится сама.
Айя приказывает преторам вернуться на корабль. Они поднимают меня с земли. Стиснувшие мою ногу пальцы Виктры разжимаются, и рука безжизненно падает на землю.
– Рок, – из последних сил сопротивляясь действию яда, шепчу я, – брат…
– Нет. Нет, – повторяет он, ни на секунду не изменяя себе, как всегда тихий и спокойный, хоть и ужасный в своем горе. – Ты сын алых. Я сын золотых. Тот мир, в котором мы были братьями, уже потерян.
