— Да, это так, — согласился Тайкос. — А что вы думаете о Верховном Правительстве?
Найл задумалась. Одним из наименее желаемых последствий нервнопаралитического заряда, который не смог убить свою жертву, могло стать постепенное развитие у нее рассогласованности процесса мышления. Если этому процессу не уделялось должного внимания, он мог завершиться прогрессирующим слабоумием. Она подозревала, что Тайкос сейчас находится на грани бессвязного бормотания, как у клинических идиотов или полных маразматиков. Если это так, то лучше побуждать профессора рассуждать о конкретных вещах, пока он благополучно не минует опасный порог.
— По-моему, вопрос поставлен слишком широко, — сказала она. — Я на него ответила бы так: просто я не задумываюсь особо о Верховном Правительстве.
— Почему же?
— А зачем мне это? Оно меня не трогает, а с работой своей справляется вроде бы неплохо, — о чем как раз и свидетельствуют скорые расправы с мятежными региональными властями, о которых я только что упоминала.
— Верховное Правительство сохраняет федеративную структуру Ядра, — сказал Тайкос, — ибо все мы, граждане Федерации, в конце концов, признали необходимость такой структуры. Нельзя допускать попыток самовольно ее изменить. Даже возможность гражданской войны межпланетного масштаба — и та неприемлема. По общему признанию, Верховное Правительство успешно справляется с такого рода задачами. Но, с другой стороны, невозможно не заметить и огромного количества выражений недовольства его политикой. Наиболее часто встречающаяся претензия заключается в том, что Правительство далеко не все делает для того, чтобы обуздать маргинальные слои населения.
Найл помотала головой.
— Не согласна! Мне довелось здесь поработать с федеральными агентствами по пресечению правонарушений. Они работают достаточно эффективно. Разумеется, они не могут охватить всего. Но я не думаю, что Верховное Правительство сможет здесь что-либо усовершенствовать без создания репрессивного государственного аппарата. Чего я вовсе бы не хотела!
— Вы считаете, что борьба с преступностью должна быть уделом органов местного самоуправления?
— Разумеется, раз уж это проблема местного масштаба. Преступность в своей основе мало чем отличается от других проблем, которые окружают добропорядочных граждан. С ней можно бороться. И мы это делаем постоянно.
Тайкос усмехнулся.
— Вот вам, — заметил он назидательно, — взгляд на вещи, который ни один Палач, за очень редким исключением, не в состоянии уразуметь. А этот взгляд кажется типичным для нашей цивилизации. — Он помолчал немного. — Вспомните, как я, бывало, недоумевал, почему Федерация не проявляет особого интереса к программам по продлению жизни, проектам по евгенике и тому подобным вещам.
Найл бросила пристальный взгляд на профессора. Не бессвязная ли это речь, в конце концов?
— Вы, доктор, находите тут какую-то связь?
— Совершенно определенную. Что касается преступников, то им Верховное Правительство не потворствует напрямую. Но оно не пресекает ситуацию, при которой рядовые граждане привлекаются к решению проблем, вызванных преступностью. И как следствие этого, преступность хоть и остается постоянной угрозой для общества, но вместе с тем удерживается в приемлемых рамках. Это же очевидно! И это только малый фрагмент общей картины. Наше общество поощряет свирепую конкуренцию практически во всех сферах деятельности. Верховное же Правительство не слишком озабочено правовой чистотой тех методов, которые используются в этой конкуренции. Рамки дозволенного обычно устанавливаются по взаимным соглашениям между гражданскими организациями, которые наравне с правительственными структурами следят за их соблюдением и в случае необходимости принуждают этим рамкам следовать.
— По вашему мнению, это является неким подобием состояния войны?
— В общем-то, это даже больше, чем подобие, — сказал Тайкос. — Общество, на долю которого выпало суровое военное лихолетье, имеет тенденцию к жесткому тоталитарному управлению. Как следствие, возможности отдельной личности резко сужаются. При подобии уравновешенной анархии, в условиях которой мы сейчас живем, возможности индивидуума обширны, можно сказать, настолько, насколько он сам этого возжелает, или насколько они будут терпимы для окружающих. Для многочисленного класса добропорядочных граждан, которые предпочитают беспрепятственно заниматься своими делами и хотят быть избавленными от всяческих треволнений, создавшееся положение отнюдь не самое лучшее. На их головы сыплются многочисленные напасти, чего они совсем не желают. Они подвергаются опасности со стороны маргиналов, то и дело терпя от них лишения, а порой и смерть. Но, в общем и целом, эти проблемы никогда не достигают угрожающих размеров. Почему? Да потому что у нас есть и очень агрессивные «антимаргиналы». Они, как правило, не терзают безобидных граждан. Но у них начинают чесаться руки, когда они встречают своих антагонистов — маргиналов. От последних они отличаются, в основном, целями, которые преследуют. Когда для «антимаргиналов» отсутствуют официальные ограничения, они, как класс, становятся сильнее маргиналов. Судя по вашим словам, здесь, на Нэнди-Клайне, вы держите в узде своих нарушителей закона. На какой бы планете граждане ни предпринимали реальных усилий, преступность там тоже оказывается обузданной. В общем и целом, наша цивилизация процветает. — Помолчав, он добавил: — Конечно, у всего этого есть оттенки и нюансы. Лояльный гражданин, маргинал и «антимаргинал» — это условные понятия. Но такая система существует и остается неизменной.
— С какой целью? — спросила Найл. — Если она намеренно сохраняется неизменной, то это, по-моему, довольно жестоко.
— Действительно, у этой схемы есть и неприятные стороны, — сказал Тайкос. — Однако, человек, как вид, эволюционировал в очень стойкое и деятельное существо с высокой адаптационной способностью к внешним условиям. Человек отлично преуспел в погоне за тем, что считает для себя важным. Эпоха Войн обострила эти качества. А сейчас обострение идет еще интенсивнее. Мне кажется, это еще и поощряется Верховным Правительством. Оно явно не заинтересовано в обеспечении тепличных окружающих условий для граждан Федерации. Его интересует лишь общее качество вида Хомо Сапиенс. И человек, как вид, остается исключительно опасным существом. Верховное Правительство, надо отдать ему должное, ограничивает своих граждан не более, чем того требуют обстоятельства. Именно поэтому оно и не одобряет поисков бессмертия — это изменило бы существо под названием Человек. В какую сторону — никто не скажет наверняка. Евгеника тоже способна изменить человека, поэтому проекты, связанные с евгеникой, тоже не приветствуются, хотя и не связаны с моей тематикой. Мне кажется, Верховное Правительство предпочитает, чтобы наш вид продолжал эволюционировать сам по себе, без вмешательства высоких технологий и генной инженерии. И пока человек с этим успешно справляется. Правители не хотят рисковать потерей некоторых генетически заложенных в него свойств. Эти свойства могут понадобиться при столкновении с какой-то другой конкурентоспособной цивилизацией. Тогда человек не должен проявить себя низшим существом по сравнению с ней.
