Тот год для строителей башни оказался удивительно несчастливым — вторая трагедия грянула вслед за первой и была не менее гласной. Женщина-инженер, занятая на «якорном» участке, много выше синхронной орбиты, небрежно застегнула страховочный пояс — и вылетела в пространство, как камень из пращи. На той высоте, где она находилась, ей не угрожали ни падение на Землю, ни переход на незамкнутую орбиту, но, увы, воздуха у нее в скафандре было лишь на неполных два часа. Организовать ее спасение за столь короткий срок не мог никто, да, собственно, и не пытался, невзирая на общественное негодование. Потерпевшая держала себя очень достойно. Она продиктовала по радио прощальные письма родным, а затем, хотя кислорода ей хватило бы еще на добрых полчаса, раскрыла скафандр. Тело обнаружили несколько дней спустя, когда неумолимые законы небесной механики привели его назад к перигею эллиптической орбитальной кривой.
Оба этих случая промелькнули в мозгу Моргана за те секунды, что понадобились скоростному лифту, чтобы доставить его вместе с угрюмым Уорреном Кингсли и почти позабытым теперь Дэвом на центральный пост управления. Правда, сегодняшнее несчастье иного рода: то ли в «подвале» башни, то ли вблизи него произошел взрыв. Очевидно, какая-то транспортная кабина сорвалась с рельсов и обрушилась на Землю, — позже, надо думать, Служба муссонов передаст невнятное сообщение о «метеоритном дожде» в районе Центрального Тапробана.
Гадать, что именно стряслось и почему, было бесполезно — нужны были факты, вещественные доказательства, а поскольку они, скорее всего, уничтожены катастрофой, истину, вполне возможно, не выяснить никогда. Космические инциденты редко бывают вызваны одной-единственной причиной: обычно к ним ведет целая цепь событий, каждое из которых безобидно само по себе. И вся прозорливость стражей техники безопасности не в состоянии гарантировать защиту от всех невзгод, а подчас их гипертрофированная осторожность не предотвращает, а провоцирует беду. Морган не стеснялся признаться себе в том, что судьба проекта в целом заботит его ныне куда сильнее, чем гибель нескольких или даже многих людей. Мертвым уже не поможешь, остается лишь принять меры к тому, чтобы стечение обстоятельств, стоившее им жизни, никогда более не повторилось. Но поставить под угрозу завершение орбитальной башни, когда до него буквально рукой подать, — подумать об этом и то было непереносимо страшно.
Лифт замедлил ход и остановился, и Морган очутился на центральном посту — как раз вовремя, чтобы успеть к новой неожиданности, второй за один вечер.
В пяти километрах от цели водитель-пилот Руперт Чанг снова снизил скорость. Теперь, впервые за все путешествие, пассажиры увидели башню, а не просто смутную серую полосу, уходящую в обоих направлениях в бесконечность. Правда, если смотреть вверх, то двойная борозда, которая привела их сюда, казалась по-прежнему бесконечной, — они понимали, что это иллюзия, однако с обычной человеческой точки зрения двадцать пять тысяч километров и бесконечность одно и то же. Но если взглянуть вниз, цель была видна совершенно отчетливо. Усеченное основание башни ясно вырисовывалось на фоне ярко-зеленого острова, которого она достигнет и с которым соединится не позже чем через год.
На панели приборов вновь зажглись красные тревожные огоньки. Чанг раздраженно нахмурился и надавил на клавишу, сбрасывающую сигналы. Огоньки мигнули и погасли.
В первый раз это случилось на двести километров выше — тогда Чанг стал срочно советоваться с промежуточной станцией. Экстренная проверка всех систем капсулы не выявила никаких неисправностей; и кроме того, если бы все вспыхнувшие разом тревожные сигналы оказались верны, пассажиров уже не было бы в живых. Ведь, согласно приборам, из строя вышло буквально все.
Надо полагать, разладилась регулировка самих аварийных цепей — именно так объяснил происшествие профессор Сессюи, и остальные с готовностью приняли его объяснение. Капсула, заявил профессор, создавалась для условий абсолютного вакуума, а сейчас попала в зону ионосферных возмущений, которые и повлияли на чувствительные датчики систем предупреждения.
— О чем только они там раньше думали, — проворчат Чанг.
Но до конца пути оставалось меньше часа, и он не видел повода для серьезного беспокойства. Просто придется постоянно проверять основные данные, не надеясь на автоматику; промежуточная одобрила его решение, да, по правде говоря, у нее и не было иного выхода.
Пожалуй, более всего пилота заботило состояние аккумуляторных батарей. Ближайший пункт перезарядки остался в двух тысячах километров выше, и, если предположить, что капсуле туда не дотянуть, дело будет плохо. Но на этот счет Чанг как будто мог не беспокоиться: в процессе торможения моторы работали как динамо-машины и девять десятых гравитационной энергии превращались в электрический ток, наполняя аккумуляторы новой силой. К настоящему времени им полагалось бы уже подзарядиться до предела, а избыточным сотням киловатт — улетучиться в пустоту через панели охлаждения на корме. Коллеги нередко шутили, что эти панели делают капсулу Чанга похожей на стародавнюю авиационную бомбу со стабилизатором на хвосте. Сейчас, в конце тормозного пути, панели должны были накалиться докрасна. Чанг несомненно встревожился бы, узнай он, что они не только не накалились, но и не начали нагреваться. Ибо энергия не может исчезнуть — она непременно должна куда-либо деться. И очень часто она попадает совсем не туда, куда надо.
Когда на доске в третий раз вспыхнул сигнал «Пожар в батарейном отсеке», Чанг выключил его без колебаний. Настоящий пожар, вне сомнения, давно привел бы в действие огнетушители; если уж начистоту, то пилот иногда побаивался, как бы эти сигары не запенились без нужды. Ясно, что на борту творилось что-то неладное, и особые сомнения вызывала система подзарядки батарей. Как только путешествие будет окончено и моторы выключены, он залезет в машинное отделение и ревизует все по старинке — на глаз и на ощупь.
Первым прибором, которому он действительно поверил, оказался нос. До цели оставалось чуть более километра, когда из-под панели выползла тонкая струйка дыма; он уставился на нее с недоумением, а какая-то холодно-аналитическая часть мозга тут же шепнула: «Спасибо еще, что это случилось только сейчас, в самом конце маршрута!..»
Потом он вспомнил, какая бездна энергии была накоплена при торможении, и его пронзила страшная догадка. По-видимому, не сработали предохранительные цепи и батареи получили избыточный заряд. Автоматика отключила их одну за другой, ионосферный шторм также сказал свое слово, и готово дело — неодушевленные устройства в очередной раз своевольно вышли из повиновения.
