– А другие ваши волхвы – они не могут знать? Не один же Хотен этот был умельцем таким! – продолжала допытываться я.
– Кажется мне, что и они не знают. Но боятся. Это еще один их страх. Даже больший, может быть, чем перед вами! Потому-то и убить его желают они даже еще сильнее, чем вас!
– Олега? Убить? – помертвевшими губами произнесла я.
– А как же иначе они теперь могут его остановить? – как само собой разумеющееся подтвердил Морфей. – Так вот, про Божью волю…
– Погодите вы с Божьей волей! – отмахнулась я – Как же мне сына теперь уберечь от ваших волхвов? Цар скрестил руки на груди, долго молча взирал на меня, а потом обронил вполголоса: – Истинно говорят: женщина – сосуд зла. По скудоумию своему и страстям своим… Княгиня! —твердо произнес он. – О сыне вашем я упомянул лишь к слову. Мне недосуг заниматься каждым из моих подданных. И как вам ни дорог ваш сын, выслушайте меня. А когда выслушаете – сами будете решать, как поступить!
Я изо всех сил сцепила пальцы в муфте, сдерживаясь, чтобы не сказать чего-нибудь и о паровом скудоумии. После такого заявления цар потерял всякую человеческую привлекательность в моих глазах.
Сдержалась. Не сказала. Только кивнула, показывая, что готова выслушать.
– Вот и ладно, – с равнодушной безжалостностью подытожил судьбу Олега цар. – Теперь – о Божьей воле. Известно, что все миры движутся только ею. В том числе и наш. Но люди пришли в наш мир не по Божьему соизволению, а вопреки ему. От книжников ведомо, что, придя сюда, нашли пращуры наши здесь уже все готовое. И луга, и леса, и даже нечисть. И взяли все это себе. То есть забрали у Бога, который это готовил не для людей. Знаете вы эту историю, княгиня?
– Ну – более-менее…
– Тогда объяснять не надо, что именно с тех самых пор Бог и мстит людям. И думаю, все ж хаки Бог не один, не единый, как говорят церковные иерархи, а множество богов, как говорят волхвы. Потому как среди тех богов нашлись и другие. По доброте ли своей или даже из того, чтоб навредить другим небожителям, – но стали те боги исподтишка помогать людям. Гривны, например, дали.
– Хм, – сказала я.
В свете этой божественной теории хранилища под Кир-шагским кремлем приобретали новый, небезынтересный смысл.
Но когда цар с неудовольствием замолчал, выжидая дальнейших моих слов, я только покачала головой, показывая, что мысли мои не столь интересны, чтобы ему ради них останавливаться.
Цар кивнул:
– Но эти мелочи все равно не могли остановить ту Божью волю, которой подчиняется нечисть и которой служат волхвы. А когда волхвы с нечистью получили – через меня – доступ к верховной власти, людям вроде уже и ничего не оставалось, как вернуться к скотскому состоянию антов, которые жили здесь до прихода наших пращуров. «Так он, говоря о людях, о подданных, имеет в виду только господ, в крайнем случае – голутвенных!» – наконец поняла я. Но спорить с паровыми умозаключениями опять не стала. Потому как все не могла понять – к чему он, собственно, клонит?
– Так волхвам казалось, – мерно кивая головой, продолжал цар. – Но тут к нам пожаловали вы. И земной источник Божьей воли начал давать другие предсказания.
– Источник? – заинтересовалась я.
– Конечно, – сжал губы ниточкой недовольный пар. – Вы сами разве не знаете?
– Не знаю, – вынуждена была признаться я.
– Как же это? – Пришла пора изумляться цару. – Вы же «узнающая»! Вы же с волхвами много беседовали!
– Лесные волхвы, с которыми я беседовала, про источник Божьей воли ничего не знали и не говорили.
– Ага! – Цар так обрадовался, что даже его бледные щеки чуть порозовели. – Вот и опять вышеградские волхвы опозорились! Они же разрешили мне встречу с вами только потому, что думали – вы знаете!…
– Да что знаю-то? – всерьез забеспокоилась я. – Что-то важное?
– Уж важнее и некуда! – почти довольным тоном сообщил он. – Здесь, рядом с нами, в Киршаговой пустохляби, спрятан от людей этот источник. Если бы не он – давно бы уже никаких ни волхвов, ни нечисти в наших землях не водилось! От него тайным образом узнают они свои пророчества, он же и для гривен главный враг – да и для всех людей. Потому как он настраивает на людей нечисть! А сама-то нечисть – тьфу! – без него обратилась бы в безмозглых тварей, хуже сказочных зибезян! И моими устами – не сейчас, а на троне – тоже он, источник, говорит. И сюда полки приведены его повелением. А главный страх среди волхвов начался, когда они, приведя полки мои, узнали вдруг, что вы, княгиня, которую они давно числили убитой, не только не умерли в сыпучих песках Киршаговой пустохляби, но вышли оттуда живой, да еще и со страшным орудием мести на руках – в виде сына своего!
– Здесь, в песке источник? – переспросила я. – Или под Киршагским кремлем?
– При чем тут кремль! – возмутился моей непонятливости цар. Сказано же – в песке. Чтобы никакими силами добыть его нельзя было. Да только оказалось, что можно!
– Добыть? Можно? – все еще не понимала я.
– Княгиня, – отстранение-презрительно сообщил цар. – Вы меня огорчаете. Конечно, добыть можно. Вы и можете это сделать – вы же один раз прошли Киршагову пустохлябь? И вышли из нее. Значит, можете пойти туда опять и выполнить свое предназначение – освободить род людской от проклятия нечисти и нечестивых ее прислужников!
– Неужели волхвы послали вас ко мне с таким предложением? – поразилась я. – С планом, который их же самих лишает власти?
– Княгиня, – надменно вскинул подбородок Морфей. – Вы говорите сейчас с повелителем людей. И слушаете его слова. И я, как верховный государь, благословляю вас на это справедливое для людей дело. Что же до волхвов… Они в безумии своем, устрашенные известием о падении Киршага и вашем воскрешении, врагини своей, надеялись, что я передам вам совсем другое предложение. Но опростоволосились. Ибо смог я их обвести вокруг пальца, запугав.
– Вы запугали волхвов? – удивилась я. – Возможно ли такое?
– Для меня – возможно, – высокомерно заявил он. – Я им сказал, что знаю вас – и вы совсем не станете разговаривать, если я с волей своей явлюсь. А ведь волхвам ведомо, что вы царову волю, в отличие от всех людей, видеть можете преот-личнейшим образом!…
– Так какое все-таки предложение волхвы хотели мне передать? – совсем уж непочтительно перебила я цара.
Цар с неподдельным удивлением воззрился на меня – дескать, о чем вы спрашиваете, когда высочайшее повеление уже высказано?! Потом удивление его сменилось раздражением. Потом – равнодушием.
Вот с этим равнодушием он и ответил: – Волхвы соглашались отдать Великому собору и вам с новопровозглашенным великим князем все земли.
