Это все, что вы хотели у меня спросить?
– Пожалуй, да, извините, что побеспокоил, – пробормотал я. – Мы во всем разберемся.
– Хорошо, – ответил директор и положил трубку.
Я мельком глянул на Диму, тот пожал плечами и улыбнулся. Я пролистал список вызовов немного вниз и перевел телефон в режим видеозвонка.
– Привет, – Алексей ответил практически сразу, может, чуть с задержкой, ровно столько обычно нужно человеку, чтобы принять решение ответить на видеозвонок или перезвонить по обычной связи.
– Привет, – сказал я. – Не покажешь свою левую руку?
– Ты про пальцы? – Алексей переложил телефон в правую руку, от чего изображение немного дернулось. – Вот, – он повертел своей четырехпалой кистью перед камерой. – По глупости в детстве лишился. Отморозил, пришлось ампутировать. Сейчас, пару секунд.
Изображение задрожало, потом сместилось полностью, потеряв Алексея из фокуса. Откуда-то сбоку проплыла размазанная рамка с фотографией. Изображение снова дернулось и стабилизировалось. Теперь перед камерой оказался Алексей, а прямо перед ним фото маленького ребенка лет шести. Малыш улыбался и сжимал в левой руке черенок маленькой хоккейной клюшки. На детской руке было шесть пальцев.
– Да вы что, издеваетесь, блин! – я не выдержал, нервы сдали. – Что за ерунда тут происходит?! Это твои шутки или нет? Говори уже! Не смешно!
– Ты о чем? – лицо Алексея было взволнованным и тревожным, но вдруг расплылось в широкой улыбке, и он, не выдержав, заржал во весь голос.
Ко мне тут же подскочила Мира с криком «С Днем дурака, Глебушка!» и повисла на шее. Вдруг оказалось, что все вокруг уже смеются и хлопают меня по плечу. Телефон я так и держал в руке, не выпустив его по чистой случайности. На экране довольная физиономия Алексея расплылась в широкой улыбке. Он чуть отстранился и показал мне сжатый четырехпалый кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
– Сволочи! – крикнул я и засмеялся вместе со всеми. Кажется, из глаз текли слезы.
В открывшиеся двери столовой входили и входили люди. В основном работники биотеха, но были и несколько человек из других отделов, со всеми из них я вел проекты. Был и Эдик Хачатрян, проходя мимо, он похлопал меня по плечу. В столовуюнабилось человек тридцать-сорок. Все смеялись, хорошо и добро улыбались, глядя на меня.
– Но как? – единственное, что я смог произнести.
– Это все Мира. Она придумала, – повышая голос, сказал Дима. В столовой было очень шумно от разноголосого гомона.
– Спасибо, – посмотрев в лицо своей девушке, сказал я. – Это было круто!
Я смотрел вокруг и наслаждался обществом всех этих людей. Таких веселых и добрых. Которые, несмотря на поздний час, остались в институте, чтобы поучаствовать в розыгрыше. Которые много работали и любили веселиться. И я был счастлив находиться среди них.
– Это все, что вы хотели у меня спросить? – произнес Антон Дмитриевич.
Последовала небольшая пауза, в течениекоторой он кивнул, а уголки его губ едва заметно поползли вверх.
– Хорошо, – сказал директор и положил трубку.
Потапов убрал телефон в карман пижамы, в которую был облачен по случаю отхода ко сну, но так и продолжил сидеть за рабочим столом. В его кабинете горел приглушенный свет, настраивая на спокойную волну, и играла тихая музыка.
– Детишки веселятся, – задумчиво сказал он в пустоту.
– На то они и дети. В подобных играх познается характер людей, – голос был ровный и шел из небольшой пирамидки, стоящей на столе сбоку от древнего письменного прибора черного дерева.
– Ты прав, «Аякс», ты прав, – сказал директор и начал пристальнее вглядываться в небольшой монитор, стоящий с другого бока от письменного прибора. – Что там происходит?
– Глеб ему звонит. Думаю, сейчас начнутся разборки на пальцах, – усмехнулся «Аякс».
– А твои шутки с каждым разом все лучше и лучше, субъективно, конечно, – похвалил собеседника Потапов.
– Спасибо, я стараюсь.
На экране что-то неуловимо менялось. На полке шкафа, стоящего справа от Алексея, но находящегося вне поля его зрения, сгустился серый туман, а через секунду там стояла стеклянная рамка со старой фотографией, на которой был изображен парнишка лет шести. Алексей на экране повернулся и взял рамку, после чего показал ее в камеру телефона.
– Ты не перегнул с пальцами? – спросил директор. – Зачем ты вообще это устроил? Мог бы просто нарисовать пять.
– Я решил их потроллить.
– Да уж, – пробормотал Антон Дмитриевич, – что за выражения. Как думаешь, они не догадываются, кто перед ними?
– Не думаю. Все слишком неочевидно, – ответил «Аякс».
– А что Алексей сам о себе думает?
– Пока тоже не в курсе. Для него все реально. Он обычный системный администратор из Новгорода.
– Ты уверен, что мы правильно сделали, что пригласили Глеба?
– Я уверен, что нам нужен специалист по сложным системам с его уровнем знаний. Я никогда не создавал системы сложнее той, что на твоем экране. А нужный уровень эмпатии и характер Глеба хорошо подходят для социализации Алексея. Ты заметил, как он начал развиваться после его приезда? – Антон Дмитриевич кивнул. – Мне даже пришлось выделить ему больше места, – произнес «Аякс». – Думаю, системный взгляд Глеба помогает упорядочить знания Алексея и подстегивает «взросление».
– Это хорошо, – задумчиво сказал директор, глядя в экран. – А что у нас с расчетами Глеба по развитию ИИ?
– Думаю, что все расчеты, касающиеся ИИ, мы легко сможем экстраполировать на мою модель. Тебе же не нужно разрабатывать еще один искусственный интеллект? – усмехнулся «Аякс».
– То, что мы хотим сделать, гораздо серьезней тебя.
– Согласен, ИИ моего уровня не слишком подходит для синтетиков. Возникновение сознания в квантовом компьютере для тебя уже пройденный этап. А про нейронки ты сам все знаешь, без квантовых эффектов сознание не получить. Когда они доработают молекулярные процессоры, тогда будет проще.
– Но с пирролом все так и стоит на месте, – с сожалением произнес директор. – Несмотря на то, что наличие квантовых эффектов они таки доказали.
– Ничего, это был только моделирующий эксперимент. Дальше пойдет проще. Главное, нам нужно быть готовыми, когда все случится. Сам же видишь, сколько времени требуется системе для адаптации.
– Ну, Алексей уже весьма удачно шутит.
– Конечно, это же ты рассказывал ему, как в студенчестве заклеивал входные двери латексом.
– Ага, – подтвердил слова «Аякса» директор и ухмыльнулся. – Лезет в чужую жизнь и сплетничает.
– Это свойственно людям, – имитация «Аяксом» вздоха была очень убедительной. – Когда ты рассказал в корпорации, что вы получили меня, помнишь, сколько всего поднялось? И сколько потом стоило труда все замять и превратить в шутку.
– Ну да. Даже когда построили институт, единицы знали, что скрыто под этим зданием, иначе бы поползли слухи и началась паника – сказал Антон Дмитриевич
