Ознакомительная версия.
— Посланник, — подбежал Рион к правителю, едва ступив на твердую почву, — дети отказываются слезать вниз!
— Как это? — опешил Найл. — Почему?
— Не хотят бросать уснувших смертоносцев! Пытаются «разбудить». Ну, как вы Шабра «разбудили».
— Отогреть, что ли?
— Да, одеялами.
— Великая Богиня! — правитель отступил на несколько шагов назад, пытаясь разглядеть происходящее наверху, но что-либо увидеть или установить на таком расстоянии мысленный контакт было невозможно. Ты хоть объяснил им, что они от голода раньше загнутся, чем своих восьмилапых приятелей спасут?
— Там Симеон пытается их уговорить, и принцесса Мерлью.
— Принцесса Мерлью? — переспросил Найл. — Странно. Откуда это в ней такая заботливость?
Правитель бросил еще один взгляд ввысь, и махнул рукой. Забираться обратно у него не было ни сил, ни желания.
— Ладно. В первую очередь надо добыть еды, потом разберемся.
Про воду Найл не упомянул потому, что до нее требовалось всего лишь пройти несколько десятков шагов по каменистой россыпи с редко раскиданными валунами и отдельными выпирающими из земли скалами. А дальше — дальше сверкала искорками мелкая рябь на поверхности озера, еще дальше зеленела густая лесная чаща, которая покрывала почти всю котловину, забираясь даже на залитые солнцем склоны гор напротив. Над лесистыми горами высились еще две вершины, одна — темно-синяя, со множеством уступов и узких белых полос, то ли снежных, то ли из какого-то минерала; вторая — коричневая, с большими желтыми проплешинами. Выше оставалось только небо.
Что значит пройти двести-триста метров по хорошо просматриваемым, почти ровным россыпям из мелкой гранитной гальки? Просто пять минут быстрого шага в предвкушении первых глотков прозрачной, прохладной, чуть сладковатой воды.
И когда раздался испуганный женский крик, правитель ничуть не испугался. Не испугался он и тогда, когда, повернув голову на голос, увидел, как бурый угловатый валун, разевая и закрывая алую пасть, мнет безвольное тело стражницы. Расслабленно болтались обнаженные руки, нервно подергивалась нога; вторая, красная от крови, лежала рядом.
Первой преодолела растерянность Сидония, подбежала к валуну поближе и с силой метнула копье. Камень недовольно дернулся, оторвался от земли и качнулся к женщине. Бывшая телохранительница Смертоносца-Повелителя подскочила почти в упор, схватила упавшее копье, размахнулась из-за головы и вонзила его в камни сразу за валуном. Взметнулось облако пыли, полетела в стороны острая крошка, мелькнула неясная тень. От страшного удара Сидония рухнула наземь и откатилась на несколько шагов.
Найл схватился было за нож, но остановился, не очень понимая, что можно сделать им против мертвых камней. Однако, бывшие охранницы дворца не раздумывая бросились на защиту командира, метая копья наугад. Копья втыкались вокруг валуна, отскакивали от начавшего злобно шипеть камня, бессильно падали, не найдя цели.
Внезапно валун густо покраснел, волна цвета ярости прокатилась по камням назад, и правитель ясно увидел огромную ящерицу — раз в десять превышавшую по размерам тех, что водятся в пустыне.
Ящер резко изменил цвет на ярко-желтый и кинулся вперед.
Найл выхватил нож, шагнул навстречу, но тут Нефтис бесцеремонно сбила его с ног, прижала носом к земле, и на протяжении последующих секунд правитель мог только слышать злобное шипение, азартные выкрики, треск ломающихся древок, шум ударов. Потом все стихло, хватка стражницы ослабла. Найл поднял голову и увидел неподалеку лежащую на спине, раскинув пятипалые ноги, ящерицу, из пасти которой торчало два сломанных копья, а из боков — еще не меньше десятка.
— Простите, мой господин, — виновато попросила Нефтис. — У вас был только нож, а у нас — копья.
— Ладно, чего уж теперь, — Найл встал, отряхнул лицо от впившихся в кожу мелких камушков, подошел ближе к добыче.
Теперь у ящерицы было серое брюхо, черная спина и ядовито-зеленые бока. И она не походила ни на одну из обитательниц пустыни, известных правителю. Впрочем, ядовитого мяса не существует, и пятиметровая хищница очень пригодится голодным путникам.
Сидония лежала немного дальше, не подавая признаков жизни.
Правитель неожиданно почувствовал, как кольнуло сердце. Пусть его и охранницу Смертоносца-Повелителя не связывали такие уж близкие отношения, но она все равно составляла часть его мира.
Именно Сидония однажды спасла ему жизнь — давно, еще в городе, когда он и Дравиг сошлись в схватке с пауком-быком. Найл тоже один раз вытащил ее из «Счастливого Края» — после того, как сам же едва не запек живьем. Сидония родила от него одного из детей. Неужели ее больше не будет? Совсем, никогда?
Правитель опустился рядом с охранницей на колени, с трудом перевернул на спину тяжелое тело, приложил ухо к груди. Сердце стучало ровно и спокойно. Значит, жива. На душе стало немного легче. Найл быстро ощупал у женщины руки и ноги. Кости целы. Кажется, обошлось — просто потеряла сознание.
Вторая стражница, ставшая жертвой ящерицы, выглядела настолько изломанной, что сомнений в ее смерти не оставалось.
— Забрать их с собой, мой господин? — спросила Нефтис.
— Не нужно, — выпрямился Найл. — Пусть лежит. Наберем воды, вернемся, приведем в чувство.
На самом деле он подумал о том, что до озера оставалось еще не меньше пятидесяти метров, а в безжизненность ровных и пустынных каменных россыпей он больше не верил. Будет намного лучше, если руки у всех путников останутся свободными.
— Пошли.
Теперь люди внимательно смотрели по сторонам и себе под ноги, прислушивались к малейшему шороху, ловили мельчайшие движения вокруг. И все-таки Найл чуть не прозевал очередную атаку!
Мертвый камень шагах в сорока раскололся, из трещины выплеснулась красная капля, стремглав полетела вперед и, прежде чем правитель успел бровью пошевелить, кончик невероятно длинного и тонкого языка болезненно шлепнул его в живот. Измученные долгим путем, карабканьем вверх и вниз по паутинам, петлянием между скал, жесткой ночной подстилкой, холодом, голодом — мышцы отозвались на удар дружной острой болью, и в тот миг, когда язык ящерицы начал напрягаться, чтобы втянуть добычу, Найл мысленно сдернул, словно старый плащ, эту боль и усталость, и накинул ее на блестящую слюной длинную мышцу хищника.
И язык обмяк.
Найл выдернул нож, со всей силы всадил его в прилипший к животу кусок чуждой плоти, через мгновение рядом вонзилось копье Нефтис, потом еще чье-то. По камням вдалеке пробежала желтая волна, выдавая местоположение врага, ящерица попятилась, волоча язык, словно кишки из вспоротого живота, но Шабр уже замер в характерной стойке ухватившего добычу смертоносца, посылая парализующий луч воли, стражницы подбегали, начиная издалека бросать копья, и вскоре все закончилось. Опасный враг превратился в хороший трофей.
Ознакомительная версия.
