Дорога внезапно расширилась и стала асфальтовой. По обеим ее сторонам расположились каналы, в которых текла грязная вода. Листья, маленькие ветки и разноцветные перышки плыли по ее поверхности. Внезапно я ощутил легкость во всем теле, и у меня закружилась голова.
— Дыши медленнее и глубже, — сказал Рэндом. — Попробуем здесь пойти напрямик, и атмосфера, и гравитация некоторое время будут другими. По-моему, нам до сих пор здорово везло, и я постараюсь воспользоваться этим до конца — подъехать так близко, как только можно, и чем быстрее, тем лучше.
— Неплохо придумано, — заметил я.
— Может быть, да, а может быть, и нет, но по крайней мере, игра стоит свеч… Осторожно!
Мы как раз въехали на холм, на вершине которого показался грузовик, несущийся теперь нам навстречу. Ехал он не с той стороны дороги. Я резко свернул в сторону, пытаясь объехать его, но и грузовик повернул туда же. В самый последний момент мне пришлось резко свернуть и вырулить на мягкую грязь обочины, почти у канала, только чтобы не столкнуться. Справа от меня завизжали тормоза. Грузовик остановился. Я попытался дать задний ход и снова выбраться на дорогу, но машина прочно засела в мягкой грязи.
Затем я услышал, как хлопнула дверь, и увидел водителя, выбирающегося из правой дверцы машины, что означало — мы, вернее всего, ехали не с той стороны дороги, а не он. Я был убежден, что нигде в Соединенных Штатах не было левостороннего движения, такого как в Англии, но к этому времени я давно уже не сомневался, что мы покинули Землю, которую я знал.
Грузовик был мощным бензовозом. На борту его было написано большими красными буквами ЗУНОКО, а внизу, помельче, девиз: «Мы ездим по всему миру!» Когда я вышел из машины и попробовал извиниться перед подошедшим водителем, он покрыл меня матом. Это был внушительный мужчина, одного роста со мной, но с почти квадратной фигурой, и в одной руке у него был зажат большой гаечный ключ.
— Послушайте, я ведь извинился, — сказал я ему. — Чего вы еще хотите? Никто не пострадал, и машины тоже целы.
— Таких дураков-водителей нельзя и близко подпускать к рулю! — взвыл он. Вы — угроза для общества!
В это время из машины вышел Рэндом, и в руке его был пистолет.
— Послушайте, мистер, убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову! — сказал он.
— Убери пистолет, — сказал я ему, но он поднял оружие и спустил предохранитель, прицелившись в шофера.
На лице последнего отчетливо выразился страх, у него даже отвисла нижняя челюсть. Он повернулся и бросился бежать. Рэндом поднял пистолет и тщательно прицелился в удаляющуюся спину. Мне удалось отбить его руку в сторону как раз в тот момент, когда он спустил курок. Пуля ударилась в мостовую и отлетела рикошетом в сторону.
Рэндом повернулся ко мне, и лицо его было почти белым от гнева.
— Черт бы тебя побрал! — воскликнул он. — Пуля могла угодить в бензобак!
— Она также могла попасть в того шофера.
— Так что с того? Мы не воспользуемся этой дорогой по крайней мере целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить принца Амбера! Когда я стрелял, я думал о ТВОЕЙ чести.
— Я сам в состоянии защитить свою честь, — и чувство холодной могущественной ненависти и страсти внезапно охватило меня и заставило сказать: — Потому что он был мой, и это я, а не ты властен был убить его или помиловать по своей воле.
И меня переполнило чуветво ярости.
Тогда он склонил передо мной голову, и как раз в это время дверца грузовика захлопнулась и послышался шум удаляющегося мотора.
— Прости меня, брат. Прости, что я осмелился. Но я был возмущен, когда услышал, как один из них разговаривает с тобой. Я понимаю, что мне следовало подождать, пока ты сам не решишь, что с ним делать или, по крайней мере, испросить у тебя разрешения прежде чем действовать.
— Ну ладно, все позади. Давай попробуем теперь выбраться на дорогу и поехать дальше, если это, конечно, нам удастся.
Задние колеса увязли примерно до середины дисков, и пока я смотрел на них, пытаясь сообразить, что бы такое придумать, Рэндом окликнул меня:
— Порядок, я ухватился за передний бампер. Возьмись за задний и давай вынесем его на дорогу, только теперь уже с левой стороны.
Он шутил. Правда, он говорил что-то о меньшей гравитации, но этого я почти не чувствовал. Я знал, что я — человек сильный, но у меня были свои сомнения по поводу того, что я могу поднять Мерседес за задний бампер. Но с другой стороны, мне ничего не оставалось делать, потому что он ожидал от меня именно этого, а я не мог допустить, что бы он узнал о странных провалах в моей памяти. Так что я наклонился, ухватился поудобнее, выдохнул воздух и напряг ноги. С чавкающим звуком задние колеса выскочили из влажной грязи. Я держал свой конец машины примерно в двух футах от земли! Это было тяжело, черт побери! Это было тяжело, но я мог это сделать!
С каждым шагом я увязал в землю футов на 6. Но я нес машину, и Рэндом делал то же самое с другой стороны. Мы поставили автомобиль на дорогу, и он слегка качнулся на амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил из них жидкую грязь, вычистил пучком травы, выжал носки, отряхнул манжеты брюк и закатал их, бросил ботинки с носками на заднее сидение, вытер ноги, сел за руль босиком.
Рэндом сел рядом, хлопнул дверцей и сказал:
— Слушай, я еще раз хочу сказать, что очень виноват перед тобой…
— Брось! Я уже все забыл.
— Да, но мне хочется, чтобы ты на меня не сердился.
— Я не сержусь, — сказал я. — Просто на будущее, удержись от убийства в моем присутствии, вот и все.
— Можешь не сомневаться, — пообещал он.
— Тогда поехали дальше.
И мы поехали. Мы понеслись по каньону среди скал, затем очутились в городе, который, казалось, был сделан полностью из стекла или стеклозаменителя, с высокими зданиями, хрупкими и непрочными на вид, и с людьми, на которых светило розовое солнце, высвечивая их внутренние органы и остатки их недавних обедов. Когда мы проезжали мимо, они останавливались и глазели на нас. Они собирались на углах улиц толпами, но ни один не попытался задержать нас или перейти дорогу перед нашей машиной.
— Жители этого города, несомненно, будут рассказывать об этом происшествии долгие годы, — заметил Рэндом.
Я кивнул.
Затем дорога кончилась и мы поехали по поверхности, которая казалась нескончаемым листом силикона. Через некоторое время он сузился и вновь перешел в нашу дорогу, а потом справа и слева от нас появились болота: низколежащие, коричневые по цвету и вонючие. В одном из них я увидел — в этом я мог бы поклясться — диплодока, который поднял голову и довольно неодобрительно глядел на нас.
