Многие люди, толпившиеся тем зимним утром на улицах, видели, как он шел. В конце концов, этот слепой Свободный оставался просто реликвией. По Закону Свободных слепого отправляли к Шаи-Хулуду. Слово Закона, хотя оно в это современное, смягченное водой время мало почиталось, оставалось неизменным с первых дней его существования. Слепые были подарком Шаи-Хулуду.
Их оставляли в открытой пустыне для того, чтобы их сожрали огромные черви. Когда все было закончено, появлялись рассказы, которые распространялись по городам, — это всегда делали в тех местах, где все еще правили самые большие черви, их называли Стариками Пустыни. Вот почему слепой Свободный вызывал любопытство, и люди останавливались, чтобы поглазеть на эту страшную пару.
Мальчик выглядел лет на 14, один из новеньких, который носил современный костюм; его лицо было открыто иссушающему воздуху. У него были утонченные черты лица, голубые, включая белки, от спайса глаза, небольшой нос, и тот безобидный взгляд невинности, который так часто скрывает циничные знания в молодости. Как противоположность, слепой был напоминанием времен, почти позабытых, — он делал большие шаги, и его выносливость говорила о том, что многие годы он провел в песках, сквозь которые шел на своих ногах или верхом на плененном черве. Он гордо и неподвижно держал голову, что было характерно для многих слепых. Он слегка поворачивал голову только в тех случаях, когда настораживал ухо, услышав какой-нибудь необычный звук.
Эта страшная пара шла целый день, минуя толпы любопытных, и, наконец, добралась до ступеней, которые вели к эскарпу, где находился Дворец Алии, что-то типа пристройки к Крепости Пола.
Проповедник и его юный проводник поднялись по ступеням до третьей террасы, где пилигримы Хаджжа ждали, когда утро откроет над ними гигантские двери. Это были двери довольно большие, в них спокойно мог поместиться целый собор, принадлежащий какой-либо древней религии. Надо сказать, что когда пилигримы проходили через них, их душа значительно уменьшалась — до такой степени, что свободно могла бы пройти сквозь игольное ушко и взойти на небеса.
На краю пятой террасы Проповедник повернулся, и, казалось, что он огляделся вокруг, видя своими пустыми глазами щегольских жителей города, некоторые из них были крестьянами, одетыми в нечто, напоминающее стилсьюты, но это было только декоративной бутафорией; видя жаждущих пилигримов, которые только что покинули воздушный транспорт и ждали этого первого шага к посвящению, что будто бы гарантировало им место в раю. Терраса была шумным местом: там были вероисповедующие Духа Махди в зеленых одеяниях, они носили живых ястребов, которых научили выкрикивать «взывание к небесам». Пищу продавали горластые продавцы. Для продажи предлагали много всяких вещей; голоса как будто хотели перекричать друг друга: там был Тарот Дюны со своими буклетами комментариев, отпечатанных на шигавире. У одного продавца были экзотические кусочки одежды «с гарантией того, что до них дотрагивался сам Муад Диб!» У другого были бутылочки с водой, «заверенные, что они из съетча Табр, где жил Муад Диб». Отовсюду слышались разговоры более чем на ста диалектах Галаха, чередующиеся родные гортанные звуки и писклявые звуки языков с дальних планет, которые были собраны под крышей священной Империи. Шуты и карлики в ярких одеждах с ремесленных планет Тлейлаксу сновали туда-сюда в толпе. Можно было увидеть худые и толстые лица; лица, одутловатые от воды. Неровный шум шагов исходил от покрытия из пластали, которым были накрыты широкие ступеньки. И время от времени из этой какофонии звуков слышался причитающий голос, произносивший молитву:
— Муа-а-а-ад Диб! Муа-а-а-ад Диб! Прими мольбу моей души! Ты, помазанник Божий, прими мою душу! Муа-а-а-ад Диб!
Неподалеку от паломников два шута играли несколькими монетами, цитируя строки известных «Дебатов Армистида и Линдраха».
Проповедник насторожился, пыталась расслышать.
Игроки были среднего возраста, горожане, со скучными голосами. Молодой провожатый немедленно описал их Проповеднику. Они были одеты в просторную одежду, нисколько не напоминающую стилсьюты. Ассану Тарику показалось это смешным, но Проповедник сделал ему замечание.
?Актер», который играл роль Линдраха, уже заканчивал свою речь.
— Да! Вселенную можно охватить только чувствующей рукой. Рука — это то, что приводит в движение твои бесценные мозги, а они, в свою очередь, приводят в движение все, что зависит от мозгов. Вот видишь, что ты создал, ты стал чувствующим, итак, рука сделала свое дело!
Разрозненные аплодисменты приветствовали его выступление.
Проповедник вдохнул воздух, и его ноздри почуяли богатые запахи этого места: эфирные запахи, которые исходили от стилсьютов; разнообразные мускусные запахи; обычная каменная пыль; запахи экзотической пищи и ароматы редкого фимиама, который уже был зажжен в Храме Алии и теперь стелился вниз по ступенькам какими-то сознательно направленными потоками. Мысли Проповедника можно было прочитать на его лице, когда он поглощал все, что происходило вокруг. Вдруг внизу через толпу прошло волнение. Танцоры на песке появились у основания лестницы, примерно полсотни из них были привязаны друг к другу веревками из лиан элаккового дерева. Таким образом, они, видимо, танцевали целыми днями, пытаясь найти состояние экстаза. Когда они дергались и топали ногами под свою музыку, у них на губах появлялась пена. Треть из них бессознательно повисла на веревках, другие то тянули их назад, то толкали вперед, как марионеток на проволоке. Одна из таких кукол пришла в себя, и толпа уже знала, чего ожидать.
— Я ви-и-и-дел! — завизжал только что пришедший в себя. — Я ви-и-дел! — Он сопротивлялся толчкам других танцующих, направляя свой взгляд то вправо, то влево. — Здесь, где находится этот город, будет только песок! Я ви-и-дел!
Раскатистый смех поднимался со стороны зрителей. Даже новые паломники присоединились к ним.
Этого уже было слишком много для Проповедника. Он поднял вверх обе руки и взревел таким голосом, каким, несомненно, давал команды червям при верховой езде:
— Тишина!
Вся толпа, которая была здесь, на этом месте, мгновенно замерла, заслышав его воинственный крик.
Проповедник тощей рукой указал на танцоров, и иллюзия того, что он в самом деле видел их, была просто жуткой.
— Вы разве не слышали этого человека? Богохульники и идолопоклонники! Все, вы! Религия Муад Диба — это не Муад Диб. Он отвергает это, отвергает так же, как и вас! Песок покроет это место! Песок покроет вас.
Говоря это, он уронил руки, положил одну из них на плечо молодого провожатого и скомандовал:
