Майк Резник - Сантьяго

— Почему вы так решили?

— Иначе Ангел не объявился бы в наших краях.

— Может, он преследует Сантьяго, — предположил Каин.

— Вы сами в это не верите. Ангел ловит всех, кого преследует.

— Он всего лишь охотник за головами, не супермен.

— Вы так и не ответили на вопрос: с чего у вас такое стремление убить Сантьяго?

— А почему его хотят убить другие? — усмехнулся Каин. — За его голову назначены очень большие деньги.

— Такой ответ я принять не могу. — Саргассова Роза покачала головой. — Вы богаты, мистер Каин так что деньги не могут играть определяющей роли.

— Деньги свою роль играют, — не согласился Каин, — но здесь действительно другое.

— Что же?

— Я хочу совершить поступок. Доказать свою значимость.

— Разве вы ее не доказали, приводя людей к власти? — спросила Саргассова Роза.

— Не тех людей, — сухо ответил Каин. — В книгах по истории им не уделят ни строчки.

— А преступники, которых вы отловили?

— Даже я ничего не знал о них, прежде чем не выходил на их след. — Он помолчал. — Вот Сантьяго — дело другое. Он — знаменитость, и человек, покончивший с ним, тоже станет знаменитым.

Она улыбнулась:

— Так вы хотите, чтобы о вас сложили песню и вы остались в истории?

— Песню обо мне уже сложили, и я от нее не в восторге. — Он допил вино. — Мне без разницы, кто и что будет знать о моих деяниях. Главное, чтобы о них знал я.

— Оригинальная мысль, знаете ли.

— А теперь позвольте задать вопрос мне.

— Мы еще не договорились о цене, — указала Саргассова Роза.

— Я хочу спросить о другом.

— Спрашивайте.

— Вы, очевидно, заработали на Сантьяго много денег. Почему вы мне помогаете?

— Вскоре после смерти Дункана Сантьяго оборвал все контакты со мной. Я ему ничего не должна. Кроме того, я — деловая женщина. И продаю все, что имею, в том числе и информацию.

— Вы продали ее кому-то еще?

— Никто не спрашивал. А если спросят — продам.

— Хорошо, — кивнул Каин. — Так что вы можете мне предложить?

— Имя, голограмму и местопребывание человека, который непосредственно имел дело с Сантьяго. Имена и голограммы четырех его агентов, с которыми я вела дела три года тому назад. У меня осталась часть золота, полученного от Сантьяго. На контейнерах указано, где он его добыл. И я знаю, кто убил Кастартоса.

— Кастартоса? — повторил Каин. — Человека, который уговаривал Стерна сдать Сантьяго?

Она кивнула.

— И что вы за все это хотите?

— Я хочу, чтобы вы убили Сантьяго.

На его лице отразилось изумление.

— И только?

— И только.

— Могу я спросить почему?

— Дункан Блек был хорошим человеком, — начала она. — Нет, пожалуй, не был. Вороватый, ненадежный, безвольный, но мой! Когда он узнал, что наш партнер — Сантьяго, он решил, что сможет заработать больше денег, войдя в его команду. Я не знаю, что он им предложил, но из этого ничего не вышло. — Она отпила вина. — Спустя две недели его нашли мертвым на Биндере Десять. Официальная причина смерти — сердечный приступ.

— Вы хотите сказать, что его убил Сантьяго?

— Сантьяго, возможно, даже не знал о существовании Дункана. Но кто-то его убил. Так что умер он из-за Сантьяго. Не будь его, Дункан по-прежнему был бы при мне. Так себе мужичонка, но лучше такой, чем никакого. — Она посмотрела Каину в глаза. — Сантьяго не знал Дункана, а я не знаю Сантьяго. И мы ничего не должны друг другу.

— Хорошо, — кивнул Каин. — Давайте посмотрим, что у вас есть.

Саргассова Роза поднялась, подошла к сейфу, скрытому за плоским компьютерным экраном, набрала шифр, открыла дверцу.

— Это вы можете забрать с собой. — Она вернулась к столу с пакетом. — У меня есть копии.

— Я в этом не сомневался. — Он взял пакет, достал из него голограммы.

— Сверху четыре агента Сантьяго, от которых я получала товар, — пояснила она. — Имена на обороте.

— Один из них, похоже, дышит метаном, — заметил Каин.

— Да, — кивнула Саргассова Роза. — Я видела его лишь однажды. Ему очень не нравилось ходить в скафандре. Подозреваю, что после первого визита сюда он нашел другого скупщика, из числа своих сородичей.

— А это кто? — Каин держал в руке фотографию экзотической женщины с иссиня-черными волосами и белоснежной кожей.

— Альтаир-с-Альтаира. Она убила Кастартоса.

Он несколько секунд изучал голограмму.

— Она — профи?

— Одна из лучших. Я удивлена, что вы о ней ничего не слышали.

— Галактика большая. Я о многих ничего не слышал. — Он вновь взглянул на Альтаир. — Вы уверены, что она — человек?

— Кто знает? Уверена я лишь в том, что она — убийца.

Каин добрался до последней голограммы.

— Он встречался с Сантьяго?

— Да. Его зовут Сократ. Я не видела его больше года, но знаю, где его найти. Время от времени мы работаем вместе.

— Может, галактика не так уж и велика, — вздохнул Каин, глядя на полное, улыбающееся лицо.

— Вы о чем?

— Я знал этого человека, но тогда его звали Уиттейкер Драм.

— Мне это ничего не говорит.

— Естественно.

— Кто он?

Каин улыбнулся:

— Человек, которому я помог захватить власть на Силарии.

— Он вас узнает?

— Надеюсь, что да.

Не часто встречались во Внутреннем Пограничье люди, которых не любил Черный Орфей, но Сократ входил в их число. Казалось бы, неудовольствие Черного Орфея могли вызвать головорезы, бандиты, шулера, но в большинстве своем это были открытые и прямые мужчины и женщины, а чего Черный Орфей не выносил, так это лицемерия.

Опять же, некоторые говорили, что Черный Орфей все-таки уважал Сократа, раз уж упомянул о нем в своей саге, но Черный Орфей знал, что в свое время, под именем Уиттейкер Драм, Сократ правил целой планетой. А кроме того, Черный Орфей полагал, что его работа — описывать то, что видел, а судить он предоставлял другим.

Разумеется, в этом он несколько лукавил, поскольку написанные о Сократе строки недвусмысленно указывали на то, что их герой, по мнению Черного Орфея, обречен на вечные муки. Да, разумеется, нечто подобное он писал и о Тервиллигере-Полпенни, и о некоторых других, но там чувствовалась ирония. А вот о Шусслере-Киборге, который считал, что он уже в аду, или о самом Сантьяго Черный Орфей ничего такого не говорил. Ну никак не нравился ему Сократ.

Большинством жителей Пограничья вынесенные Черным Орфеем суждения о людях, которых они никогда не встречали, принимались за истину в последней инстанции. Так что многие полагали, что жить Сократу осталось недолго.