— Рассказывай! — воскликнул поручик, — Что за чепуху, ты мелешь?
— Сами увидите, сэр. У них в руках что-то вроде ящика, сэр, из него вспыхивает огонь и убивает на месте.
— Вроде пушки?
— Нет, сэр. — И артиллерист стал говорить о тепловом луче. Поручик прервал его и обернулся ко мне. Я все еще стоял на насыпи у дороги.
— Вы тоже видели это? — спросил поручик.
— Он говорит правду, — ответил я.
— Ну, — сказал офицер, — я думаю, и мне не мешает взглянуть на это. Слушай, — обратился он к артиллеристу, — нас отрядили сюда, чтобы очистить дома от жителей. Ты лучше явись лично к бригадному генералу Марвину и доложи ему обо всем, что знаешь. Он находится в Уэйбридже. Ты знаешь дорогу?
— Я знаю, — сказал я.
Офицер повернул свою лошадь снова к югу.
— Вы говорите, полмили? — спросил он.
— Самое большее, — ответил я и указал на вершины деревьев к югу.
Он поблагодарил меня и поехал дальше. Мы не видели их больше.
Потом у коттеджа мы увидели трех женщин и двоих детей на дороге, нагружавших ручную тележку узлами и разной рухлядью. Все они были так заняты, что не стали разговаривать с нами.
У станции Байфлит мы вышли из соснового леса. В лучах утреннего солнца деревня казалась такой мирной. Здесь мы были уже вне сферы действия теплового луча; если бы не опустевшие дома, не суетня укладывающихся, не кучки солдат на мосту над железной дорогой, смотревших вдаль по линии к Уокингу, день походил бы на обычное воскресенье.
Несколько телег и повозок двигалось со скрипом по дороге к Адлстону. Через ворота в изгороди мы увидели на лугу шесть двенадцатифунтовых, аккуратно расставленных на равном расстоянии друг от друга пушек, направленных в сторону Уокинга. Прислуга стояла подле в ожидании, зарядные ящики были на положенном расстоянии за линией. Солдаты стояли точно на смотру.
— Вот это хорошо, — сказал я. — Во всяком случае, они дадут хороший залп!
Артиллерист в нерешительности остановился у ворот.
— Я пойду дальше, — сказал он.
Ближе к Уэйбриджу, как раз за мостом, солдаты в рабочих куртках рыли длинный вал, за которым торчали новые пушки.
— Это все равно что лук и стрелы против молнии, — сказал артиллерист. — Они еще не видали этого огненного луча.
Офицеры, не принимавшие непосредственного участия в работе, стояли и смотрели к юго-западу на вершины леса, солдаты тоже часто отрывались от работы и поглядывали в том же направлении.
Байфлит был в смятении. Жители укладывались, и двадцать человек гусар, частью спешившись, частью верхом, торопили их. Три или четыре черных лазаретных фургона, с красными крестами на белом круге, и какой-то старый омнибус грузились на улице среди прочих повозок. Многие из жителей приоделись по-праздничному. Солдатам стоило большого труда растолковать всю опасность положения. Какой-то старичок сердито требовал от капрала, чтобы захватили его большой ящик и около двух дюжин цветочных горшков с орхидеями. Капрал хотел их оставить. Я подошел и дернул старичка за рукав.
— Знаете вы, что там делается? — спросил я, показывая на вершины соснового леса, скрывавшего марсиан.
— Что? — обернулся он. — Я говорю им, что этого нельзя бросать.
— Смерть! — крикнул я. — Смерть приближается! Смерть!
Не знаю, понял ли он мои слова. Я поспешил за артиллеристом. На углу я обернулся: солдат ушел от старичка, который стоял возле своих горшков с орхидеями и смотрел растерянно в сторону леса.
Никто в Уэйбридже не мог сказать нам, где помещалась штаб-квартира. Такого беспорядочного оживления не увидишь даже в городе. Повозки, экипажи, лошади всех сортов. Почтенные жители местечка, спортсмены в одежде для гольфа и гребли, нарядно одетые женщины — все укладывались. Помогали даже катающиеся по реке. Дети галдели и были очень довольны такой удивительной переменой в их воскресном времяпрепровождении. Среди всеобщей суматохи почтенный викарий, не обращая ни на что внимания, под звон колокола служил раннюю обедню.
Мы с артиллеристом присели на ступеньку у колодца и наскоро перекусили. Патрули — уже не гусары, а гренадеры в белом — предупреждали жителей и просили их или уходить, или прятаться по погребам, как только начнется стрельба. Переходя через железнодорожный мост, мы заметили большую толпу около станции. Платформа кишела людьми и была завалена ящиками и узлами. Обычное расписание было нарушено, вероятно, для того, чтобы подвести войска и орудия к Чертси; после я слышал, что произошла страшная давка из-за мест в экстренных вечерних поездах.
Мы оставались в Уэйбридже до полудня, К двенадцати часам мы были у Шеппертонского шлюза, где сливаются Темза и Уэй. Немало времени мы потратили также на то, чтобы помочь двум старушкам нагрузить их тележку. В устье Уэя три рукава. Здесь причаливают лодки и находится паром. По ту сторону над деревьями Шеппертона виднелась харчевня с лужайкой, а дальше колокольня шеппертонской церкви — теперь она заменена шпилем.
Здесь мы встретили целую толпу беженцев. Хотя бегство еще не стало паническим, все же желающих переехать было гораздо больше, чем могли вместить лодки. Люди шли, задыхаясь под тяжелыми ношами. Муж с женой тащили даже небольшую входную дверь от своего дома, на которую сложили разный домашний скарб. Какой-то человек сказал нам, что хочет попытаться уехать со станции в Шеппертон.
Слышались крики, и нашелся даже один шутник. Многие думали, что марсиане великаны, похожие на людей: они могут напасть на город и разорить его, но, конечно, в конце концов должны погибнуть. Часто посматривали через Уэй на луга около Чертси, но там не было ничего особенного.
По ту сторону Темзы, кроме того места, где причаливали лодки, тоже все было спокойно — полный контраст по сравнению с Сурреем. Народ, выходивший там из лодок, рассыпался по улице. Большой паром только что перевалил через реку. Три или четыре солдата стояли на лужайке возле харчевни и подшучивали над женщинами, не предлагая своей помощи. Харчевня была закрыта.
— Что там? — крикнул вдруг один лодочник.
— Тише, глупая! — унимая какой-то человек возле меня лаявшую собаку.
Звук повторился на этот раз со стороны Чертси, заглушенный какой-то гул — выстрел из пушки.
Бой разгорался. Скрытые за деревьями батареи за рекой направо приняли участие в этом хоре, тяжело стреляя одна за другой. Какая-то женщина вскрикнула. Все смотрели в сторону сражения. Мы не видели ничего, кроме ровных лугов, пасшихся коров и серебристых подстриженных ив, неподвижных под лучами горячего солнца.
— Солдаты задержат их! — проговорила нерешительно какая-то женщина возле меня.
