— Поскольку вы сейчас со мной беседуете, — сказал он, — то результат, надо полагать, оказался неутешительным.
— Именно так, мистер Синчин, — подтвердил американец.
— Что, никакой реакции?
— С ней работали пять психиатров. Пять, — ван Маарен для наглядности поднял руку и показал пятерню. — Независимо друг от друга. И заключение у каждого из них одинаковое: там стоит очень прочная блокировка. С такой блокировкой им работать не приходилось.
— Значит, зеленые человечки квалифицированнее наших специалистов, — резюмировал журналист. — И что дальше?
— Будем держать под наблюдением и повторять попытки. Есть надежда, что со временем блокировка ослабнет. Правда, есть и другая проблема…
— Ее психическое состо…
— Да, — в очередной раз рубанул топором ван Маарен, отсекая фразу Синчина. — Пока релевантность очень низкая. Нулевая.
— То есть?
— То есть мы атакуем ее вопросами о НАСА и сенаторе Кеннеди, а в ответ получаем обрывок фразы о каких-то ассемблерах. Или о черепе в белом тумане. Или вообще ничего не получаем. Будем работать… Если не случится психического коллапса.
— Есть такие опасения?
Американец едва заметно кивнул:
— Увы, есть.
— Собственно, чего вам опасаться? Возможно, это прозвучит цинично, но ее состояние должно быть вам только на руку: она не сможет никому выдать никаких тайн, если они у нее есть, и повредить вашей национальной безопасности.
— Мы не знаем, единственный ли это случай, мистер Синчин. И какими секретами владеют другие. И в каком они состоянии.
— И где находятся, — подхватил журналист. — Не в подвалах ли КГБ… Или у Кастро. Представляю, что было бы, если бы она появилась лет на десять раньше и предсказала берлинскую стену или убийство Кеннеди… — Журналист запнулся, теперь уже не из-за американца. — Вы предложили мне высказывать все, что угодно… А как вам такая версия? Она просто прибыла из будущего. Вот и все.
Ван Маарен некоторое время молча смотрел на журналиста, а потом ответил:
— Вероятно, на вас, англичан, крепко повлиял ваш Уэллс с «Машиной времени». Фантастика сама по себе штука интересная, но вряд ли стоит руководствоваться ею на практике.
— А другой наш соотечественник писал: «В земле и небе более сокрыто, чем снилось нашей мудрости, Горацио», — парировал Синчин.
Американец слабо улыбнулся:
— Ну, если начать оперировать цитатами… На любого Шекспира найдется свой Уитмен, а на Байрона — Рильке. «Природа — сфинкс. И тем она верней своим искусом губит человека, что, может статься, никакой от века загадки нет и не было у ней». Тютчев, русский ответ Шекспиру. Нет никаких загадок.
Журналист с уважением посмотрел на ван Маарена. Сотрудники Агентства национальной безопасности, судя по всему, были людьми весьма образованными. Во всяком случае, сам Синчин впервые слышал и эти строки, и саму фамилию русского поэта.
— В дискуссию я вступать не буду, — сказал он. — Но вы же сами просили выдавать самые невероятные гипотезы. Вот я и выдал. И она все объясняет.
— Что ж, именно фантазия, способность к творческому воображению и выделяет нас среди других животных, — задумчиво изрек Деннис ван Маарен. — Возможно, и мы сами — чья-то фантазия…
Марк Синчин вздохнул:
— Эх, жаль, читатели «Кроникл» ничего не узнают…
— А вы напишите роман, — посоветовал американец. — Фантастический роман, с другими именами, и местом действия. Только не сейчас, а лет этак через пять — семь.
— А что? — загорелся журналист. — Почему бы и не потеснить Уэллса?.. «Новые испытания машины времени»… Или нет: «Унесенные ветром времени»!
— «Унесенные ветром» — это очень оригинально, — с иронией заметил ван Маарен.
…Утром 4 сентября, слушая по радио сообщение о том, что накануне скончался вьетнамский лидер Хо Ши Мин, Марк Синчин вспомнил слова сотрудника Агентства национальной безопасности: «Меня убедило бы, если бы прорицатель точно предсказал, что дядюшка Хо умрет третьего сентября».
Деннис ван Маарен тоже оказался прорицателем.
Журналист отставил чашку с недопитым кофе и подумал, что обязательно напишет роман.
Но не успел.
8 сентября потерявший управление грузовик протаранил на одном из перекрестков Солсбери «рено» Марка Синчина. Журналист ушел в мир иной в карете «скорой помощи», которая везла его в больницу…
- Господи, ничего бы не пожалел сейчас отдать за бутылку пива и добрый кусок ветчины! — с чувством воскликнул Леопольд Каталински и, состроив гримасу, с размаху впечатал в стол тубу с концентратом. — Ну, почему я, болван этакий, не догадался прихватить с собой хоть немного ветчины?
— Все равно ты бы ее уже давно слопал, — с улыбкой заметила сидевшая напротив Флоренс Рок. — И, согласись, все-таки это, — она кивнула на прилипшую к крышке стола белую, с веселенькими красными узорчиками тубу, — гораздо лучше, чем питательные растворы внутривенно. Три раза в день.
— Не вижу особой разницы, — пробурчал Каталински. — Пусть мне пиво качают внутривенно. — С ветчиной! — фыркнул Алекс Батлер.
— А по-моему, на провиант грех жаловаться, — возразил Свен Торнссон и извлек из держателя очередную тубу. — Вы согласны, командир? Эдвард Маклайн, отрешенно потягивавший лимонный напиток, пожал плечами: — Сдается мне, что наш дражайший Лео просто-напросто отлежал себе зад в усыпальнице, и теперь брюзжит почем зря. — Сделав очередной неторопливый глоток, он назидательно поднял палец, немного помолчал и философски добавил с соответствующей мудростью во взоре: — Ветчина, уважаемый Лео, далеко не самое лучшее из того, что существует в этом мире.
— Совершенно верно, — с серьезным видом кивнул Батлер. — Разве может сравниться какая-то там несчастная ветчина, даже в совокупности хоть и с дюжиной бутылок пива, с хорошо прожаренной индейкой, этим чудесным продуктом, ради которого, собственно, Господь и затеял всю эту возню с созданием Вселенной?
— Остряки-самоучки! — проворчал Каталински. — Да ну вас всех!
Он махнул рукой, но губы его невольно растянулись в улыбке, и мгновение спустя смеялись уже все сидевшие за столом. Все пять членов экипажа межпланетного космического корабля «Арго», с каждой секундой все ближе и ближе подлетавшего к Марсу.
Впервые за многие месяцы все астронавты собрались вместе. До этого трое из них, усыпленные вскоре после начала перелета по маршруту Земля — Марс, коротали время в специальном отсеке, который они называли «усыпальницей». Замедление метаболизма на длительный период существенно сокращало расход продуктов питания и нагрузку на регенераторы воздуха. Что имело немаловажное значение в столь продолжительном рейсе. Да и чем занимались бы все эти месяцы пилот марсианского модуля Свен Торнссон, ареолог[8] Алекс Батлер и инженер Леопольд Каталински?
