Иан поднял глаза на туземца, потом, испугавшись, попытался отдышаться и подняться на ноги, но существо дернуло его кверху и чуть не вывернуло руку, когда он оглянулся назад. «Оно перепугано не меньше меня», — подумал Иан, несмотря на боль.
— Я в полном порядке, — сказал он тем, кто слушал его рацию. — Я полностью отключил громкость. Вас я слышать не могу. Я не хочу напугать этого человека, не идите за мной!
Туземец потащил Иана дальше, и он изо всех сил старался не отставать, но легкие горели, а от каждого вдоха в горле резало как ножом. У него закружилась голова, туземец уже почти нес его, а он задыхался в разреженном воздухе, и весь мир вокруг был серым.
Наконец существо затащило его в какое-то темное место и прикрыло своим телом и своим пальто. Он не протестовал, только пытался отдышаться и, высвободив лицо, дальше уже лежал спокойно, прикрытый сверху телом туземца, который тоже тяжело дышал. Иан хотел лишь одного — остаться живым и не спровоцировать никого ни на какое безумие.
V
— Остался с этим существом, — повторил Паттон Бретано упавшим голосом, и Пардино, там, внизу, на планете, продолжил рассказ о том, как они поймали радиопередачу — они ее до сих пор слушают, и хотят, чтобы станция приняла решение.
Паттон Бретано сидел с приемником в руке, слушал, и думал: ну почему это случилось именно с моим сыном, и какое безумие толкнуло Иана выйти наружу в одиночку, и почему Иан побежал не на базу, а от нее — и боялся, что уже знает ответ.
Иан не хотел подвергать риску проект, не мог подвергнуть его риску. Пардино говорит, он работал возле периметра. В зоне, где, как им представлялось, они могут спокойно искать ответы на свои вопросы еще не один год.
Но ответы сами нашли их. Нашли Иана, на самом краю зоны, беззащитного. Пардино говорил, что рация все еще включена на передачу, и если так останется и дальше, то есть надежда выследить их.
«Но как я скажу Джой?» — метался в голове у Паттона жуткий вопрос, расшвыривая более здравые мысли. Отцовские инстинкты кричали: немедленно выслать поисковую партию, обругать Иана за то, что он наделал, отцовским инстинктам было наплевать, с каким риском столкнутся такие поиски.
Отца совершенно не беспокоило, как отразится попытка спасти сына на отношениях с Гильдией — в политическом смысле. А политик в нем думал о том риске, на который они сознательно пошли, устроив базу именно в этом месте… Господи, конечно там есть опасности, но есть также средства и меры, помогающие избежать их. Они создали периметр — электронную ограду. Туземцы не настолько развиты технически, чтобы незаметно пересечь ее. Колонисты там внизу уже несколько месяцев — и никаких инцидентов. Они никогда не ослабляют предосторожностей, а Иан все же не попал вниз с самым первым составом, Паттон лично потянул за все возможные ниточки, чтобы Иан не оказался в первой команде…
— Пат! — позвал Пардино. — Пат, ты меня слышишь?
— Да, — ответил он, думая: «Помоги нам Господи, это произошло. Контакт состоялся. С этого момента — окончательно и бесповоротно. Но мой сын…»
— Мы не можем гнаться за ним, — говорил Пардино. — Тут весь персонал единодушен, мы не можем преследовать их, не в таком мы здесь положении…
— Я хочу послушать, что он передает.
Он дрожал. Потрясение все еще металось рикошетом в нервах, твердило, что все неправда, не на самом деле. Но эта включенная рация была единственной хрупкой связью с Ианом, и он хотел слышать сына, а не Пардино; он хотел слышать своими ушами, что у Иана все в порядке, и не хотел думать, что предпримет по этому поводу Гильдия, не хотел думать, что новость разойдется по всей станции со скоростью, доступной телефонной системе, что еще придется как-то сообщить эту новость жене, а потом выпустить какое-то официальное сообщение.
Нужно занять четкую позицию до того, как Гильдия опубликует свою версию событий.
Паттон не был плохим человеком. Он повторял себе, что он не плохой человек. Просто он шел по узкой грани между Пилотской Гильдией, которая не постесняется использовать эту историю как аргумент против всего, на чем держатся их надежды, и Советом, который побаивается спорить с Гильдией слишком уж радикально… а теперь Иан исчез и оказался в самой гуще событий, которые Паттон сам и планировал — помоги мне Господи…
Потому что Паттон знал, и комитет знал, что в этом районе острова имеются обитатели, не особенно развитые в техническом смысле, — идеальный вариант для первого контакта: никому не хотелось сразу же сталкиваться с самыми искушенными политиками и с самым высоким техническим уровнем планеты… но Бретано ни в коем случае не хотел, чтобы главным действующим лицом этого события оказался Иан.
Пардино беспокойно говорил о подозрительных тресках на канале Б, и Паттон никак не мог отвязаться от мысли, что Гильдия будет подслушивать все переговоры с того самого момента, как поймет, что происходят серьезные события. Каждое слово Пардино и каждое слово Иана дойдет до Гильдии в ту же секунду, что и до него, можно биться об заклад.
— Пат, — говорил Пардино, заглушая то, что на самом деле хотелось слышать Паттону, — голос Иана, — Пат, у парня есть голова на плечах, он сообразительный, ведет себя правильно, он никак не пострадал, они ему не угрожают. Он с нами говорит, но они не подозревают, что мы слушаем, у них нет радио. Он сказал, что выключил громкость, чтобы местные не услышали, если мы заговорим, но мы его слышим, он не очень далеко. Батарей ему хватит минимум на четыре дня, он говорит, чтобы мы не преследовали этого парня, ему ничто не угрожает. Ты меня слышишь, Пат?
— Да-да. Да, я все понял. Включи же мне передачу, черт побери!
— Ты сейчас услышишь все, что мы слышим.
На том Пардино отключился, как будто все проблемы решились сразу и разом; но Паттон ухватился за слова Пардино «он сообразительный» и держался за эту мысль — и вот голос Пардино исчез, а в трубке осталось только негромкое дыхание, перемежаемое тресками фона.
Наконец послышался запыхавшийся голос Иана:
— По-прежнему все нормально, не беспокойтесь, он просто боится, что кто-нибудь погонится за нами. Мы в пещерке между скал. Он все время держит меня за руку, но очень мягко, как будто пытается меня успокоить, он мне что-то говорит, а я притворяюсь, что отвечаю ему.
Донесся другой голос, негромкий и низкий, словно бы гортанный.
— Он выше меня по крайней мере на голову, — продолжал Иан, — выглядит в основном как мы, но неимоверно сильный. Кожа черная как космос, глаза узкие, нос вроде бы с горбинкой и довольно приплюснутый, он умеет хмуриться, я бы так сказал…
