Ознакомительная версия.
У забора, опасно прислонившись к штакетнику, под углом, как подпорка, которая уже поехала, коротал бесцельное утро некий человек – ботинками прямо в луже. Безразлично жевал табак, сдвинув на лоб примятую шляпу. Под широким поясом у него висел нож в чехле.
Он открыл один глаз, когда они проходили мимо, повернул им, как будто заключая пришельцев в невидимую сферу сознания, неожиданно открыл и второй глаз тоже и вдруг сплюнул на середину дороги янтарную жвачку.
Кикимора тут же взяла Герда за руку.
– Не подпрыгивай, ничего страшного, – прошипел он в ответ. – Успокойся, пожалуйста. Ты так дрожишь, что любой дурак догадается.
– А ты посмотри. Он идет за нами…
Герд как бы невзначай, посмотрел. Человек, жевавший табак, действительно шагал вслед за ними, оттопырив кулаками карманы широченных штанов.
Ботинки его ощутимо почавкивали.
– Отправился по своим делам, – сказал Герд напряженно. – Не бойся, мы ничем особенным внешне не выделяемся. Брат и сестра ищут работу – таких много…
Они свернули, и человек тоже свернул, как привязанный.
– Вот в-видишь, – сказала Кикимора. – Т-теперь мы об-бязательно п-попадемся…
Герд даже поскользнулся.
– Не каркай!..
Втащил ее в узкий, не предназначенный для ходьбы переулочек. Потом – в другой, в третий, тянущиеся, по-видимому, вдоль всей окраины. На продавленных тропках чернела застойная земляная вода. Яблони над ними смыкались, давая ощущение сумерек. Рушились с ветвей крупные, холодные капли. За кустами, правда в некотором отдалении, раздавалось мерное – чмок… чмок… чмок…
Кикимора заметно дрожала…
Герд вдруг увидел – калитка, знакомая до последней щербинки, и дом, как ему положено быть, из силикатного кирпича. Добротный полукруглый навес над крыльцом.
Стукнуло сердце. В горле образовался плотный комок.
– Б-бежим отсюда, – жалобно пропищала Кикимора.
Калитка заскрипела, казалось, на весь город. Какая-то женщина во дворе склонялась к клумбе с пышными георгинами. Увидела их – развела испачканными в черноземе руками.
– Господи, боже ты мой…
– Вы не дадите нам чего-нибудь поесть. Пожалуйста, – неловко попросил Герд. – Мы с сестрой идем из Маунт-Бейл, нас затопило.
Женщина смятенно молчала, переводя растерянные глаза с него на Кикимору.
– Чмок… чмок… чмок… – доносилось откуда-то, уже совсем близко.
– Извините, – сказал Герд и повернулся, чтобы уйти.
– Куда вы? – тут же шепотом сказала женщина, 0ттолкнув его, быстро закрыла калитку. Настороженно оглядела асфальтовую пустую улицу, осветленную лужами. – Пойдемте, – провела их в дом. Смахнув грязь с пальцев, тщательно задернула занавески. – Посидите здесь, только не выходите – упаси бог…
Исчезла и загремела чем-то на кухне.
– Мне тут не нравится, – оглядываясь, сказала Кикимора.
– Ты можешь идти, куда хочешь, – сквозь зубы, неприязненно ответил Герд. – Что ты ко мне привязалась, в конце концов, я тебя не держу. – Сел и сморщился, осторожно массируя коленную чашечку.
– Болит? – Кикимора тоже накрыла ладонью его колено. – Жаль, что я тогда сразу не посмотрела тебе эту ногу. У тебя кровь так текла – я испугалась. Честное слово, я завтра подтяну связки, я уже, пожалуй, смогу…
Она нашла его, почти неделю назад, когда Герд лежал на склоне горы, мокрый и обессилевший. Отыскала пещеру, скрытую от посторонних взглядов, и затянула ему рану в боку, потеряв сознание к концу сеанса. Трое суток она кормила его кисло-сладкими, дольчатыми, как чеснок, дикими луковицами, – где только их доставала? – пока он не смог ходить.
Он бы погиб без нее.
В пещере он и увидел, как в наваждении, и городок этот в долине, и этот дом, и даже комнату, где они сейчас находились: светлые чистенькие обои, герань на окнах.
– Ты все-таки лучше бы шла на юг, – сказал он. – Вдвоем труднее, и мы слишком разные…
– Не надо, – попросила она.
Вернулась женщина и сунула им теплые миски и по ломтю хлеба: – Ешьте, – сгибом пальца провела по покрасневшим глазам.
– Спасибо, – ответили они не сговариваясь.
Суп был фасолевый, очень густой, с волокнами мяса. Челюсти сводило – до чего вкусный суп. Герд мгновенно опорожнил свою миску. Хлеб он есть не стал, а завернул в салфетку и спрятал в карман. Мало ли что.
– Как там в Маунт-Бейл? – тем временем поинтересовалась женщина.
– Все разрушено.
Женщина вздохнула.
– Господи, какие тяжелые времена… Ну, ничего – бог вас простит…
Подняла руку, чтобы перекрестить, – опомнилась и несколько торопливо забрала у них миски.
– Что ж, поели, и – ладно…
Кикимора судорожно поправила сползающую дужку очков. Дужка пока держалась, там где Герд скрепил ее проволокой. Счастье еще, что завернули на ту помойку. Хорошие раскопали очки – большие, дымчатые, закрывают половину лица.
– Вы нам поможете? – напрямик спросил он. – Нам некуда идти. Ведь это – “станция”?
Женщина откинулась и пальцами прижала испуганный рот. Заскрипели тяжелые половицы в прихожей. Пожилой плотный мужчина в брезентовом комбинезоне вошел в комнату, сел и выложил на стол руки, темные от загара. По тому, как он это сделал, чувствовалось, что – хозяин.
– Ну? – спросил не очень любезно.
– Мне о вас рассказывал Карл Альцов.
Эту ложь Герд, чтобы было проще, придумал заранее.
– Какой-такой Альцов?
Герд объяснил.
– Не знаю, не слышал, – сурово отрезал хозяин.
Кикимора сейчас же толкнула его ногой под столом – мол, пошли.
– Вы с “подземной железной дороги”, – сказал Герд. – Я это точно знаю. “Проводник” или, может быть, даже “начальник станции”. Вы спасаете таких, как мы…
– Да ты, парень, бредишь.
Хозяин был по-фермерски непоколебим.
– Ладно, – сказал Герд, пытаясь, несмотря на отчаяние, держаться спокойно. – Ладно, значит, вы не “проводник” и не “начальник станции”? Ладно, тогда мы отсюда уйдем, конечно. Но сперва я, пожалуй, вызову сюда дежурный причт “братьев”. Пусть окропят дом святой водой. Бояться вам нечего…
– Господи, боже ты мой! – так же, как во дворе, ахнула женщина.
Взялась за притолоку, замерла, точно боялась упасть.
Хозяин резко повернул к ней голову: – Цыть! – Раздул ноздри, как показалось Герду, набитые жесткими волосами. – Ну-ка выйди на улицу, посмотри – там, вокруг.
– Они – что придумали…
– Выйди, говорю! Если заявится этот… ну – заверни, значит. Как хочешь, а чтобы духу его тут не было!
Женщина послушно выскользнула.
– Сын у меня записался в “братья”, – как бы между прочим сообщил хозяин. – Револьвер вот такой купил, свечей килограмм – сопляк… Так что за благодатью теперь далеко ходить не надо. – Вдруг, протянув руку, сорвал с Кикиморы дымчатые очки, повертел выразительно и бросил на стол – сильней, чем надо. Оправа переломилась. Кикимора вскрикнула и закрыла руками выпуклые фасеточные глаза.
Ознакомительная версия.
