— И когда это тебя останавливало? — заметил Серегил.
Микам посмотрел на Кари, возвратившуюся с Герином на руках и Лутасом, держащимся за её юбку.
— Ну, наверное, пришла пора.
Утренняя поездка освежила голову Алека, но ночной отдых был слишком краток. Они разделили с Кавишами ужин, затем отправились наверх, чтобы поспать, пока Рансер упаковывает вещи в дорогу.
Серегил скинул башмаки и растянулся поверх покрывал, заложив руки за голову и прикрыв глаза. Алек пристроился рядышком, подперев голову рукой, и тронул друга за плечо.
— Ну, так ты скажешь мне настоящую причину того, почему вы с Форией не любите друг друга? Я не так часто вижу Вас вместе, но когда это случается, вы словно два кота в одном переулке. По-моему, тут что-то большее, чем леранское дело.
Серегил прикрыл рукой глаза.
— Позже, тали. У меня совсем не осталось сил!
— Нет. Сейчас.
Серегил не ответил, и только когда Алек догадался, что он лишь притворяется спящим, Серегил глубоко вздохнул:
— Это началось задолго до тебя и Теро. И правильнее вопрос ставить так: почему она ненавидит меня. Мне-то на неё наплевать.
— Ну так почему? — настаивал Алек. — Клиа тебя обожает, Принц Коратан тоже.
Серегил тихонько фыркнул:
— Ну вот, ты и сам всё сказал, не так ли?
— Имеешь в виду Коратана? С чего бы Фории беспокоится о том, что ты нравишься её брату? Она на самом деле так ревнива?
— Хмм…
Алек понял, что он снова увиливает. И опять тронул Серегила за плечо.
— Ну так?
— Оставь всё это, Алек. Не стоит ворошить прошлое…
В другое время Алек, может и повиновался бы, но не теперь:
— Скажи мне! -
— Тебе не понравится…
— Я уже чувствую.
Серегил опустил руку и потер лицо.
— Ну ладно. Хочешь знать про нас с Коратаном? Мы были любовниками.
Алек разинул рот. Это было последнее, что он ожидал услышать.
— Ты не врешь?
— Мы были так молоды, и это длилось очень недолго. Фория застукала нас вместе, и на этом всё закончилось. Но она никогда не простила мне.
Алек все еще пытался осознать услышанное.
— Ты? И Коратан?
— Я предупредил, что тебе это не понравится.
Алек вытянулся возле Серегила, оставив между ним и собою гораздо большее расстояние, чем обычно. Ему всегда бывало невыносимо получать свидетельства того, что Серегил переспал с таким количеством мужчин и женщин прежде, чем они встретились… и даже после их встречи. Ещё тяжелее было узнавать имена, видеть лица, к тому же многие из них, подобно Леди Килит или куртизанке Эйруал, всё ещё оставались с Серегилом хорошими друзьями. И вот теперь — Принц Коратан, которым Алек всегда так восхищался.
— И когда же это было?
Серегил пристально рассматривал тонкий шелковый полог.
— Через некоторое время после того, как я предстал перед судом. Коратан всегда держался очень любезно, а я всё никак не мог прийти в себя после…ну, в общем, ты и сам знаешь.
"Илара и Сонтир", — подумалось Алеку. Серегилу всегда тяжело давался разговор о соблазнителе, который стоил ему семьи, имени, родины, наконец. Алек хранил в своём сердце и это имя, и ту неприятную историю, которую Серегил рассказал ему как-то однажды. Он просмотрел на Серегила, оценивая степень беспокойства в серых глазах своего возлюбленного.
— Почему это так задело Форию — то что вы были с ним? — спросил он, наконец.
— Потому что она с самого рождения считала, что он принадлежит лишь ей. С близнецами часто бывает такое: сильное взаимное притяжение. У некоторых даже чересчур сильное, если хочешь знать мое мнение.
— Ты это серьезно?
Серегил пожал плечами.
— О них судачили много лет. К тому же ни один так и не вступил в брак, не правда ли?
— Но ведь её любовником был Лорд Бариус. Когда он скончался, она оплакивала его, словно собственного мужа.
— Верно, но он единственный, о ком мне известно. Коратан тоже не всегда спит один, но из тех, о ком мне приходилось слышать, никто не стоит серьёзного упоминания. Нет, он посвятил Фории всю свою жизнь, и так будет до самой его смерти.
— И она ненавидит тебя за то, что случилось почти сорок лет тому назад?
— Если есть что-то такое, в чём Фория превосходит других, тали, так это способность ничего никогда не прощать.
Исчерпав предмет разговора, Алек оставил Серегила в покое, но тот ещё долго не мог заснуть. Он ненавидел эту оглушительную тишину, которой всегда отгораживался Алек, когда ему становилось известно об одной из прошлых связей Серегила. В обычной жизни Алек был очень разумным и легким в общении, но когда речь заходила об этом, он всегда терял самообладание, хоть и не стал бы распространяться на эту тему. Всё, что Серегил мог тут предпринять, это старательно избегать темы. Он не чувствовал угрызений совести за своё прошлое, но ему было очень тяжело сознавать, что оно причиняет Алеку боль. Более всего ему сейчас хотелось бы притянуть упрямого мальчишку к себе и загладить свою вину, но Алек повернулся к нему спиной и, кажется, уснул.
Серегил же ещё долго лежал с открытыми глазами, следя, как по окну медленно ползут лучи восходящего солнца.
Далеко, за Осиатским морем, кирнари Вирессы, сидя на своём балконе, наслаждался поздним завтраком в компании старшей дочери, и глядел на тот же самый солнечный свет, танцующий внизу на волнах залива. В последнее время там было всё меньше кораблей, особенно с приветственными знаками Скалы. Зато три больших торговых судна, над которыми развевались штандарты Пленимара, стояли на якоре в устье залива: эти земли всегда были верным другом Вирессы.
Улан-и-Сатхил был уже стар, и его было не так легко удивить. Он не вздрогнул, когда крошечный бледно-зеленый огненный шарик вдруг вспыхнул в каком-то дюйме от его лица. Он сразу узнал волшебство Орески, но цвет отправителя был ему незнаком.
— Ты извинишь меня, дорогая? — сказал он.
— Конечно, Отец.
Сальяна ушла, как всегда оставив отца наедине с его делами. Можно было быть уверенным, что она никому ничего не скажет про странное послание.
Улан вытянул длинный палец и коснулся шара, как всегда удивляясь, что они не имеют ни температуры, ни определенной формы. Если он и не знал отправителя, то сразу узнал голос, который произнёс сообщение, едва растаяло свечение.
— Я наблюдал и ждал, как Вы и учили меня, Дядя. Из надёжного источника в большом дворце мне стало известно, что золотой приз отправляется на юг, в Гедре, уж завтра, и полетит он на крыльях жаворонка. Не имеющий имени будет с ним вместе.
— Ага, я знал, что ты не заставишь себя ждать, — пробормотал Улан. Он вошел через балконную дверь и встряхнул за плечо молодого пажа, задремавшего на своём посту.
