— Прибавить обороты! — раздалась команда в помещении дежурного инженера, сидящего за пультом управления реактором.
Чуть заметный поворот ручки, слегка вздрогнула стрелка на одном из контрольных приборов, и, несмотря на яростный напор волн, лодка продолжала путь, не сбавляя скорости.
В небольшой капитанской рубке на дюралевом столе раскинута карта центральной части Атлантики. Над ней склонились капитан лодки Борисенко, штурман Новиков, Строков и Крейсис. Новиков по линейке прокладывал курс. До выбранного места погружения, отмеченного на карте синим крестом, остались считанные минуты.
Борисенко произнес в микрофон:
— Приготовиться к погружению!
Стоящие на палубе люди быстро направились к люку и один за другим исчезли в нем. Люк автоматически закрылся, и вот уже первая волна прокатилась по опустевшей палубе. Еще мгновение — и лодка скрылась под кипящей поверхностью океана.
В иллюминаторах капитанской рубки постепенно померк дневной свет, переходя от светло-зеленых тонов к фиолетовым, пока не наступил непроглядный мрак. Одновременно манометр показывал глубину погружения. 300 метров... 500... 1 000... 1 500... 2 000 метров, а погружение все продолжалось.
— Включить бортовые прожекторы! — раздалась команда.
И сразу за толстыми кварцевыми стеклами возник таинственный лучистый мир. Привлеченные необычным для этих глубин светом, почти вплотную к иллюминаторам подплывали какие-то существа, и даже тогда, когда прожекторы на некоторое время выключались, обитатели глубин все же были видны, освещенные множеством переливающихся, мерцающих огней.
— Никогда не представлял себе, — невольно воскликнул Строков, — что подводный мир так похож на звездный!..
Лодка медленно продвигалась вперед на высоте в несколько десятков метров над дном океана. Бесконечное однообразие подводного пространства напоминало Строкову марсианскую пустыню.
— Если бы Данте побывал здесь, — сказала Сюзанна, — он описал бы преддверие в чистилище гораздо реальнее.
— Входим в квадрат предполагаемой Атлантиды, — раздался голос из динамика. — Впередсмотрящий, будь внимательнее!
Но как ни напрягались глаза впередсмотрящего, вокруг простиралась все та же однообразная пустыня, освещенная холодным светом прожекторов.
Но что это? Невдалеке возникли контуры какого-то большого тела. Лодка, замедляя скорость, подошла ближе.
На дне стоял полузанесенный илом старинный галиот со скульптурным изображением Девы на носу. За штурвалом виднелся скелет, устремивший пустые глазницы в ту же сторону, куда смотрела и Дева.
— «Летучий голландец»! — изумленно прошептал кто-то.
Призрак, возникший из глубины веков, лишь на мгновение приковывал к себе взгляды людей. Водяные струи от винтов лодки вдруг потрясли судно, и оно рассыпалось в прах...
Субмарина вышла на поверхность. Ослепительное солнце освещало своими горячими ласковыми лучами совсем иной мир.
Примерно в десяти кабельтовых к берегам Америки шел пассажирский лайнер. Он троекратным гудком приветствовал всплывшую лодку, и та ответила ему троекратным ревом сирены.
— Подходим к Азорским островам, — сказал капитан. — Четверо суток беспрерывного прочесывания дна — и никаких результатов!
— Что ж, ляжем на обратный курс, — предложил Строков. — Только на несколько градусов южнее.
И снова непроглядная, черная ночь сомкнулась над ними. Много дней лодка не всплывала на поверхность, настойчиво изучая дно.
Все эти дни и недели Крейсис был сдержан, молчалив, по-прежнему избегая встреч с Сюзанной.
Строков весь ушел в работу. Никто не знал, когда он спал и отдыхал ли вообще за все время экспедиции. Даже Борисова, которая вначале пробовала протестовать, махнула рукой, поняв всю бесполезность своего вмешательства. Драга менее тщательно промывает золотоносный песок, нежели лодка исследовала, прощупывала каждый квадратный метр под-, водной равнины.
И вот однажды, когда дальнейшие поиски казались уже бесцельными, раздался сигнал ревуна. Строков первым вбежал в капитанскую рубку и невольно застыл перед фантастическим видением.
Были включены все имевшиеся в распоряжении экспедиции источники света, и в их ослепительных лучах за толстыми стеклами иллюминаторов возникли контуры города, поблескивающего металлом и гранями прозрачных плоскостей, полузанесениых многовековыми отложениями.
Лодка сбавила ход и теперь осторожно пробиралась между строениями.
— Наконец-то! — словно освобождаясь от большой тяжести, произнес Строков.
По взмаху его руки лодка остановилась и мягко опустилась на грунт. Выпущенные на длинных кабелях электрофонари с поддерживающими их поплавками повисли над развалинами города, освещая его некогда шумные улицы, площади.
Из открывшегося в кормовой части лодки шлюза выплыли крохотные батисферы, в которых участники подводной экспедиции отправились на исследования. Двусторонняя гидролокационная связь давала им возможность свободно общаться между собой.
Строков отделился от общей группы и направился к едва выступающему над поверхностью дна зданию. Бортовые прожекторы его батисферы все время поворачивались, как бы ощупывая лучами расстилающееся впереди пространство. Вот он замедлил движение и через узкую сегментообразную арку, почти касаясь ее стен, вплыл внутрь помещения.
Навстречу взметнулась какая-то огромная тень. Ученый невольно вздрогнул от неожиданности и резко затормозил батисферу. Мимо него в паническом страхе проскользнул гигантский кальмар и, выпустив защитное чернильное облако, скрылся за ним, как за дымовой завесой. Строков подождал, пока черное облако растворилось, и, прибавив скорость, проник в глубину помещения.
В коротких, сокращенных толщей воды лучах прожектора возник строгий в своей простоте зал, в преддверии которого стояли грубые каменные изваяния с продолговатыми лицами и печальными, устремленными вдаль глазами.
«Это же статуи острова Пасхи!.. Подобные им стоят там и поныне!» — промелькнуло в голове Строкова. И вдруг он замер перед более поразительным зрелищем.
В окружении каменных фигур перед ним предстало полупрозрачное изваяние, отдаленно напоминающее человека с простертой рукой, в которой лежал диск, повторяющий собой контуры летательного снаряда, покоящегося на базальтовой глыбе возле фигуры. Продолговатое лицо с непомерно большими, наполненными глубокой мыслью глазами, вытянутое хрупкое туловище — все дышало изяществом и красотой.
Сомнений не было: перед ним стоил запечатленный в плавленом алмазе марсианин.
