- Проще простого, - охотно кивнула Оливия. - Положитесь на меня.
В морозном воздухе разнесся звук рожка, и Оливия замелькала розовыми ботинками обратно к подружкам.
- Раз она пообещала, значит, сделает, - заверил друга Чарли. - Оливия еще ни разу не подводила.
Завтракали все ученики академии в одном зале, а вот на ленч художники, музыканты и актеры расходились по трем отдельным столовым. В театральной было шумнее всего, а о дисциплине и речи не было. Манфред из кожи вон лез, чтобы запретить ребятам с театрального наряжаться в эксцентричные костюмы, но все его усилия шли прахом, поскольку учителя с театрального позволяли своим подопечным выпендриваться, как им вздумается. К величайшему недовольству Манфреда, эти педагоги не только не запрещали такое пижонство, но, напротив, всячески ему потворствовали, считая, что шляпы с перьями, цветами, фруктами и ушами, десятисантиметровые каблуки, ботфорты со шпорами, а также грим радужных расцветок - самое то. Миссис Маек, глава театрального, держалась того мнения, что самовыражение и развитие артистического темперамента - превыше всего, в том числе и школьных правил. Ученики радостно старались соответствовать. Манфред только зубами скрипел от ярости, да все без толку, поэтому он отводил душу на бедных художниках и музыкантах - как вот сегодня на девочке в вывернутом плаще.
Вот и сегодня в театральной столовой царил обычный для этого места кавардак. Неведомо чей меховой жилет вдруг начал линять, да так сильно, что пол столовой снегом устилали клочки белого меха. У кого-то шляпа решила сменить оперение, причем перья непонятно как попали не куда-нибудь, а в кастрюльку с подливкой. Ну а мерцающие на всех поверхностях блестки, летающая в воздухе мишура, разноцветные волоски и целые локоны из париков, валяющиеся там и сям, и, наконец, пятна грима не только на посуде, но и на столах - это вообще были привычные детали театральной столовой, которых никто уже и не замечал.
- Какая гадость это театральное пижонство! - бурчал Манфред, вылавливая из тарелки неведомо как там оказавшуюся бусину. - Ну почему они не могут одеваться как нормальные люди?
Сам он придерживался строгого черного цвета, разве что иной раз позволял себе надеть фиолетовую рубашку под цвет плаща. И даже ленточка, которой Манфред стягивал волосы в хвост, неизменно была черной.
В ответ на его ворчание Аза Пик издал нервный смешок, от которого у него отклеились накладные усы и шлепнулись ему прямо в тарелку.
- Тьфу, - вырвалось у Азы. - А я о них и думать забыл.
Манфред одарил своего приспешника испепеляющим взглядом.
- Знаешь, Аза, иной раз так бы тебя и стукнул!
В желтых глазах Азы зажегся нехороший огонек, и Манфред тотчас пожалел о сказанном.
Дружить они с Азой не дружили, скорее, вынужденно держались вместе, потому что все остальные на дух их не переносили. Может, Аза и лебезил перед Манфредом, но тот прекрасно знал, что рыжий очень опасен, и даже опаснее его самого. Да, Манфред владел силой гипноза, зато Аза после захода солнца мог перекинуться в ужасного хищника - кровожадное существо, с которым даже Манфреду было бы не справиться.
Так что теперь заклятые друзья - или закадычные враги - уставились друг на друга, поджав губы и сузив полыхающие ненавистью глаза, и неизвестно, чем бы это все кончилось, не поднимись у дверей столовой какая-то неразбериха.
- Опять эта Карусел! - констатировал Аза, посмотрев в ту сторону.
- Не в ней дело. - Манфред встал и двинулся к дверям.
Оливия умудрилась грохнуть у самого входа в столовую целый поднос, уставленный посудой с едой. Теперь на полу, в луже подливки, валялись осколки посуды и ошметки каши.
- Ах, какая досада, ох, какая жалость, прошу меня извинить, это я поскользнулась, - тарахтела Оливия.
- Извинений недостаточно, - гаркнул Манфред. - Марш за тряпкой.
- Слушаюсь и повинуюсь. - Оливия пересекла столовую и скрылась в кухне. По дороге она покосилась на часы и решила дать Фиделио с Чарли на все про все пять минут.
На кухне на Оливию поначалу не обратили внимания, но потом из задней двери выплыла дородная кухарка и сказала:
- Милочка, столовая не тут.
- Да мне просто кусочек хлеба, - соврала Оливия.
- Ты разве не наелась? - удивилась кухарка.
- Опоздала на ленч. - Оливия демонстративно посмотрела на часы.
- Ай-ай-ай, ну ладно, что-нибудь соображу. - И кухарка уже направилась прочь, но тут дверь из столовой распахнулась, и на пороге возник разъяренный Манфред.
- Где тряпка, черепаха ты несчастная? Нам же не выйти из столовой, пока там эта помойка! - рыкнул он.
- Я… э-э-э… - начала Оливия.
- А ну умерь свой пыл, юный Блур, - резко одернула Манфреда кухарка. - Минуту обождать не можешь?
Манфред проворчал что-то невразумительное, но злобное.
Кухарка величаво пересекла свои владения и извлекла из-под раковины тряпку, ведро и пару резиновых перчаток.
- Слушайте, тетя, а побыстрее никак нельзя? - сквозь зубы спросил он.
Кухарка окаменела. Потом медленно поставила ведро на пол и грозно уперла руки в обширные бока.
- Не сметь говорить со мной в таком тоне! - отчеканила она. - Запомнил? Чтобы я ничего подобного больше не слыхала.
- Да-да, к-к-конечно. - Манфреда будто ледяной водой окатили.
- Извинись, - потребовала кухарка.
- Простите, - выдавил Манфред, делая вид, будто изучает свои манжеты.
Оливия глазам своим не верила. Две-три фразы - и кухарка превратила Манфреда из всесильного наглого старосты в робкого первоклашку. Вот кто тут особо одаренный!
Кухарка взялась за ведро и всучила его Манфреду.
- Если тебе мешает грязь, иди и убери сам.
- Я ее, что ли, развел? - побагровел тот. Кухарка невозмутимо пожала могучими плечами и удалилась.
Манфред больно выпихнул Оливию в столовую и, едва дверь за ними закрылась, сунул ведро девочке.
А в это самое время Чарли с Фиделио рысцой спешили через холл. Поскольку сейчас все ученики театрального собрались у себя в столовой, холл был безлюден, и Чарли удалось незамеченным проскользнуть в западное крыло. Фиделио остался на страже у дверцы. Они договорились, что, сбегав наверх и отнеся Генри еду, Чарли постучит изнутри два раза и, если путь будет свободен, Фиделио стукнет ему в ответ.
Чарли через ступеньку помчался по винтовой лестнице на самую верхушку музыкальной башни. Когда он наконец добрался до обиталища мистера Пилигрима, сердце у него колотилось где-то в горле, а в боку нещадно кололо.
Генри исчез!
На спинке стула висел синий плащ, рядом, на сиденье, стояла пустая коробка от печенья.
Мистер Пилигрим, как всегда, был у себя, но играл он сегодня очень тихо - даже не столько играл, сколько повторял раз за разом одну и ту же музыкальную фразу, словно забыл пьесу или разучивал ее с листа.
