В юности Гиль начинал разрабатывать интересную проблему, которую, увы, скоро забросил,- его интересовали энтропийные факторы в духовной жизни людей.
Среди этих разрушительных сил Гиль на одно из первых мест поставил зависть,- он даже написал эссе по теме, сформулированной не совсем обычно: "Зависть и культура". Пусть в этюдной форме, но Гиль хорошо показал, как даже выдающихся людей зависть лишает внутреннего остова,- личность катастрофически распадается под гнетом этого властного и всепоглощающего чувства.
Вероятно, Гиль не случайно обратился к этой теме,он хотел заглушить в себе ростки зависти, имеющиеся у каждого человека. Гиль стал замечать, что иногда словно утрачивает дар сочувствия и сопереживания,чужая радость не отзывалась в нем ответным подъемом чувств, а скорее подавляла. Будучи предельно честным к себе и к другим, Гиль остановил развитие этой опасной болезни. Никто не мог усомниться в широте его души и полной беспристрастности. Поэтому упрек в зависти по отношению к Сину глубоко уязвил Гиля. Ведь иногда достаточно сущего пустяка для того, чтобы затаившийся невроз получил развязку,- Гиля все чаще донимала бессонница, он стал вялым и раздражительным. Гиль в определенных ситуациях мог принимать неожиданные решения, противоречащие его логически размеренному и ровному характеру. Вот и сейчас он сделал непредсказуемый выбор: полечиться у Зара,- несмотря на философское неприятие его приемов и методов.
Вероятно, подсказчиком тут было подсознание,- он знал о духовном контакте между Сипом и Заром: неявное желание объясниться с автором Ритмониума нашло обходный путь - снять внутренний конфликт через посредничество Зара.
Гиль выехал в маленький пансионат Зара порой первозимья. Болотца затягивало лучистым ледком, на пороше чернели следы зайцев и лис. Гиль впервые обратил внимание на строгую и вдумчивую тональность природы,--обычно ее жизнь оставляла равнодушным Гиля: дитя города-гиганта, он любил лабиринт улиц и толчею площадей. Ему казалось, что ноосфера - а город был её высшим воплощением -должна поглотить всю природу.
Но вот сейчас им овладело совсем другое настроение.
Путь шел по берегу северного озера,- череда невысоких всхолмий несла в себе что-то успокаивающее. Гиль открывал в природе ее дар быть мягким и ненавязчивым собеседником. Улыбаясь, он сказал про себя:-А ведь этот ландшафт берет в плен своим ритмом!
Зар готовился в это время к новой серии экспериментов. Ему хотелось на фенометрах различного типа проверить действие ледостава. Зару нравилась эта пора,воздух на берегу озера кажется разреженным, высокогорным; душа словно цепенеет, отзываясь на великую немоту мира; мысли кристаллически ясны,природа передает им свою сосредоточенность.
Ледостав начался тихим пасмурным утром. Слюдяная пленка медленно двигалась от берега к островам,- за ними еще виднелись косяки мелкочешуйчатой ряби.
Стрелки фенометров, установленных у самого уреза воды, стали смещаться в сторону озера,- словно их властно притягивал незримый магнит. Следя за фенометрами, Зар пристально контролировал и свое собственное состояние,ему казалось, что какая-то сила снимает в душе все напряжения: появляется странная легкость, невесомость. Кажется, что даже гравитация ослабевает,вот-вот все предметы плавно поплывут вверх. Удивительные, воистину космические ощущения! В пору ледостава как-то примиренней оглядываешься назад,- будто отпустили все боли, все заботы. Воля немного слабеет, но сердцем понимаешь, что это к лучшему: часть душевных сил сейчас уходит в природу, рассредотачивается в ней.
Словно падает уровень твоего "эго"!-и вот он уже сравнялся со всем окружающим миром: ты слился с ним, стал его равноправной частью. Чувство такого растворения в природе бывает лишь при ледоставе!
Зар думал о том, в сколь грандиозных масштабах осуществляется кристаллизация при ледоставе. Образующийся лед как бы втягивает в себя рассеянную окрест прану. Замедление жизненных процессов в этот период вполне реально: лед словно откачивает тонкие энергии из мира, концентрируя их в себе. Очень осторожно Зар высказывал предположение, что в какой-то степени и мы сами участвуем в этом процессе,- отсюда несколько томящее, но психологически весьма ценное ощущение опустошенности: будто что-то вынули из души,- и в эти незримые полости хлынул чистый серебряный холодок первозимья. Аналогичное состояние сейчас переживает вся природа,- в ее декабрьские пустоты мы входим как в исцеляющую барокамеру: за чувством потери приходит чувство свободы. Хочется впредь жить чисто и просто, не засоряя себя никакой суетой.
Взгляды Зара имели эстетическую притягательность,- человек и природа в его теории были сообщающимися сосудами: наитончайшие связи соединяли их столь прочно, что . получался как бы один организм- с единой ритмикой, с одним дыханием. Новизна этих положений подчеркивалась тем, что в науке Мирры утвердилась иная точка зрения: человек выделился из природы полностью и окончательно, его бытие автономно от природы и космоса.
Зар вовсе не отрицал относительной самостоятельности человека: его бытие и впрямь более суверенно по отношению к среде, чем жизнь растений и животных. Однако в глазах Зара весь космос был целостным организмом,- и ни одна часть его не могла обособиться настолько полно, чтобы отключиться от единой системы космических ритмов: цепь созвучий и соответствий связывает все элементы бытия. Эту цепь можно ослабить, но прервать ее полностью невозможно. Зар говорил, что в природе нас окружает множество камертонов, безупречно отлаженных по пульсациям Космоса,- этими камертонами являются и цветы, и насекомые, и птицы: воспринимая вибрации живого через прану, организм быстро приходит в норму. Конечно, и городская среда насыщена различными вибрациями, имеющими искусственное происхождение,- но их частоты чисто случайны, а потому или нейтральны, или вредны для человека. Зар мечтал о том времени, когда будет создана всепланетная служба ритмоводнако он трезво осознавал, что пока его мечта является утопической. И все же глобальный контроль за чистотой и гармоничностью ритмов казался ему жизненно необходимым! Обращение к опыту природы здесь было бы неизбежным,ритмическая согласованность всех ее элементов глубока и органична.
Зар с тревогой наблюдал за тем, как ритмы цивилизации накладываются на ритмы природы. Обычно такие взаимодействия имели отрицательные последствия,- менялась ритмика зацветания трав, задерживался метаморфоз насекомых. Эти факты укрепляли Зара в его стремлении сохранить чистоту природных ритмов,- особенно существенными для человека Зар считал фенологические ритмы, чья согласованность с процессами Космоса наиболее очевидна.
