– Как жена, как дети?
– В порядке, – ответил он.
– А новорожденный?
– Выжил – и никаких отклонений, – сказал он гордо. – Я отправил жену на Корсику до родов. Вот фотография малыша.
Издавая одобрительные восклицания, которые от меня ждали, я притворился, что внимательно разглядываю снимок, а затем обратился к Рамзесу:
– Кстати, о съемках: может быть, нужно еще какое-нибудь оборудование?
– Нет, у нас полный комплект. Все идет нормально. Когда вы хотели бы посмотреть работу?
– Как только нам дадут чего-нибудь поесть.
– Вы мусульманин? – вмешался в разговор Миштиго.
– Нет. Я коптской веры, – ответил Рамзес без улыбки.
– Неужели? Это была, кажется, монофизитская ересь, не так ли?
– Мы не считаем себя еретиками, – сказал Рамзес.
Слушая, как Миштиго развлекается забавным (по его мнению) перечислением христианских ересей, я размышлял о том, правильно ли поступили мы, греки, впустив в этот злополучный мир логику. Ведь я сам перечислил все эти ереси в путеводителе, обозлившись на то, что мне предстоит вести этот тур. Позже Лорел хвалил добротность и полноту этого путеводителя. Что лишний раз показывает, как отвратительно я себя чувствовал в этот момент. Я даже упомянул о нечаянной канонизации Будды под именем св. Иосафата в XVI веке. Наконец, поскольку Миштиго продолжал нас дразнить, я понял, что нужно либо оборвать его, либо сменить тему. Я сам не христианин, поэтому его богословие не задевало меня за живое. Но меня раздражало то, что представитель иного мира потратил столько сил на изыскания, имеющие своей целью представить нас кучкой идиотов.
Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что был неправ… Успех видеофильма, который я тогда снимал (та самая «работа», упомянутая Рамзесом) подтвердил мою довольно свежую гипотезу относительно веганцев: они были так чертовски утомлены сами собой, а мы были им настолько в новинку, что они прямо-таки ухватились и за наши вечные, классические проблемы, и за тот ребус, который мы представляли сами по себе. Они широко обсуждали вопросы типа: кто же на самом деле писал шекспировские пьесы, действительно ли Наполеон умер на св. Елене, кто были первые европейцы, ступившие на землю Северной Америки, свидетельствуют ли книги Чарльза Форта о том, что Землю посещали неизвестные веганцам разумные существа и т. д. Высшая каста веганского общества охотно заглатывала и наши средневековые теологические дебаты. Забавно.
– По поводу вашей книги, Шрин Штиго… – прервал я его.
– При упоминании титула он остановился.
– Да? – спросил он.
– Создается впечатление, – сказал я, – что вы не намерены сейчас сколько-нибудь подробно ее обсуждать. Я, безусловно, уважаю ваши чувства, но это ставит меня как руководителя тура в несколько затруднительное положение.
Мы оба знали, что мне следовало бы говорить с ним об этом наедине, особенно после его ответа Филу на приеме, но у меня было вздорное настроение, и я хотел дать веганцу это почувствовать. Кроме того, нужно было сменить тему. Вот почему я продолжил:
– Хотелось бы знать, будет ли это простым описанием посещаемых нами мест, или вы предпочли бы, чтобы я привлекал ваше внимание к разнообразным местным особенностям – например, политическим или культурным.
– Главным образом, я заинтересован в написании путеводителя, – сказал он, – но я буду благодарен вам за попутные комментарии. Впрочем, я считал, что это входит в круг ваших обязанностей. Как бы то ни было, я имею общее представление о традициях Земли и современном ее состоянии, и эти вопросы не слишком меня занимают.
Дос Сантос, который в ожидании обеда курил, меряя шагами зал, остановился на полпути и спросил:
– Шрин Штиго, каково ваше отношение к Ретурнистскому движению? Вы сочувствуете нашим целям? Или вы считаете это дохлым номером?
– Да, – сказал тот. – Я думаю, что уж если кто помер, то ему остается только порадовать того, кто будет его есть. Я уважаю ваши цели, но не вижу, как вам удастся их достичь. Почему ваши люди должны отказаться от нынешнего безопасного существования и вернуться сюда? Большая часть нынешнего поколения никогда не видела Землю, разве что по видео – а вы должны признать, что это зрелище не слишком вдохновляет.
– Я не согласен с вами, – сказал Дос Сантос, – и нахожу вашу позицию безобразно патрицианской.
– Такой ей и следует быть, – ответил Миштиго.
Джордж и обед появились почти одновременно. Официанты начали разносить блюда.
– Я хотел бы обедать один, за маленьким столиком, – обратился Дос Сантос к официанту.
– Вы здесь потому, что желали этого, – обронил я.
Он остановился на полуслове и украдкой взглянул на Рыжую, сидевшую справа от меня. Мне кажется, я увидел, как она почти неприметно покачала головой из стороны в сторону.
Дос Сантос изобразил на лице легкую улыбку.
– Простите мне мой латинский темперамент, – сказал он. – Мне не следовало надеяться за пять минут обратить вас в Ретурнистскую веру – и мне всегда с трудом удавалось скрывать свои чувства.
– Это заметно, – сказал я. – Хочется есть.
Он уселся напротив нас, рядом с Джорджем.
– Берите пример со сфинкса, – сказала Рыжая, указывая на гравюру, висевшую на дальней стене зала, – у которого долгие периоды молчания чередуются с редкими загадками.
Он стар, как время.
Глубоко почитаем.
Безусловно дряхл.
Он держит рот на замке и ждет.
Чего?
Кто знает?
В искусстве вы отдаете предпочтение монументальному, Шрин Штиго?
– Иногда, – ответил Корт, сидевший слева от меня.
Дос Сантос быстро оглянулся, затем опять посмотрел на Диану, но ничего не сказал.
Я попросил Рыжую передать мне соль. Ах, как мне хотелось высыпать содержимое солонки на нее, чтобы ей пришлось встать, – тогда я смог бы разглядывать ее в свое удовольствие, но вместо этого я посыпал солью картофель.
Действительно, берите пример со сфинкса!
Высокое солнце, короткие тени и жара – вот как это было. Я не хотел, чтобы пескоходы или скиммеры испортили картину, поэтому настоял, чтобы мы пошли пешком. До места было не так далеко, и для достижения задуманного эффекта я повел всех слегка кружным путем.
Мы прошли по кривой примерно милю, то в гору, то под гору. Поскольку наша дорога пролегала через несколько клеверных полей. Я отобрал у Джорджа его сачок для бабочек, чтобы избежать раздражающих задержек. Это было путешествие во времени вспять – над нами сновали яркие птицы (чирр! чирр!), и всякий раз, как мы поднимались на пригорок, вдали виднелась парочка верблюдов. (Их контуры словно были очерчены углем. Впрочем, хватит об этом. Кому какое дело до выражения верблюжьих морд. Это не волнует даже их самих – право, отвратные твари…) Приземистая загорелая женщина прошла мимо нас, с трудом таща на голове высокий кувшин. Миштиго что-то заметил по этому поводу своему карманному секретарю. Я кивнул женщине и произнес приветствие. Она поздоровалась в ответ, но кивать, конечно, не стала.
