Пока разведчики продвигались вперед, мы обстреливали замок, и примерно десяток ракет достиг цели. С любопытством следил я за полетом первых шести ракет крупного калибра. На этот раз стены не выдержали, и целое крыло дома обрушилось.
Короткий допрос пленных позволил установить силы противника. Они потеряли семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, но в замке оставалось еще около пятидесяти защитников. После первой победы мы захватили два автомата, неповрежденный двадцатимиллиметровый пулемет и много боеприпасов. Наша маленькая армия сразу стала неизмеримо сильнее.
В ожидании разведчиков мы продолжали обстрел, и вскоре в замке вспыхнул пожар. Наконец разведчики вернулись. Вторая линия вражеской обороны в двухстах метрах от замка состояла из окопов с тремя пулеметными гнездами и отдельными ячейками автоматчиков. Заканчивая донесение, папаша Борю добавил:
— Непонятно, что они собирались делать со всем этим оружием? Не могли же они знать наперед, что с ними случится! Надо будет сообщить о них в полицию.
— Так ведь мы теперь и есть полиция, старина!
— Правда, я и забыл. Ну тогда все проще! Бевэн вместе с нами поднялся на вершину холма, тщательно осмотрел местность и попросил Мишеля наскоро набросать план. Мишелю это не составило труда: он на досуге рисовал, и рисовал превосходно.
— Вы останетесь здесь с двумя бойцами, — решил Бевэн, — артиллерия тоже остается. Я беру с собой только пулемет и катапульты. У меня есть три сигнальные ракеты, когда увидите их — прекращайте огонь. Вражеские окопы тянутся вон по тому невысокому валу, это внизу поляны. И стреляйте поточнее!
— Массакра вы тоже берете?
— Нет, он останется здесь. Ведь он единственный хирург на этой планете!
— Правильно. Но не забывайте, что вы инженер.
Наши добровольцы двинулись к замку, волоча за собой пулемет и катапульты. Я отдал ракетчикам приказ открыть огонь по вражеским окопам. Обстрел продолжался сорок пять минут — по две ракеты в минуту. У нас их было всего двести десять, завод и так дал все, что мог, а потому приходилось экономить.
Со своего наблюдательного пункта мы не могли без бинокля определить нанесенный врагу урон и только старались сосредоточить огонь в центре или по самым краям окопов, там, где разведчики засекли пулеметные гнезда. После тридцать пятого залпа заговорил наконец и наш пулемет. Сорок пятый угодил прямо на вал. Сразу ж вслед за этим я увидел дымный хвост сигнальной ракеты и приказал прекратить огонь.
По ту сторону замка вспыхнула перестрелка: наши атаковали с фронта и с тыла. С облегчением я отметил, что пулеметы врага молчат. Схватка продолжалась минут двадцать. То и дело слышались взрывы гранат; глухо рвались бомбы катапульт. Потом все стихло. Мы переглянулись не в силах скрыть беспокойства. Чем кончилась атака? Много ли жертв? Наконец из лесу показался доброволец, размахивая листком бумаги. Мы еле дождались, пока он сбежит по склону.
— Все в порядке, — сказал он задыхаясь и протянул донесение. Мишель поспешно развернул листок и прочел вслух:
«Окопы захвачены. У нас пять убитых и двенадцать раненых. Противник понес большие потери. Человек двадцать забаррикадировались в замке. Возьмите грузовик, подвезите ракетные подставки и доктора. Остановитесь у домика егерей. Будьте осторожны: в лесу могут скрываться враги».
Мы встретили Бевэна у охотничьей сторожки.
— Дело было горячим, но зато кончилось быстро. Ваши ракеты, — сказал Бевэн дяде, — просто великолепны! Без них и ваших катапульт, — добавил он, обращаясь ко мне, — нам бы несдобровать.
— Кто у нас убит?
— Трое рабочих — Салавен, Фре и Робер. И двое крестьян — как их звали, не знаю. Тут, в сторожке, трое тяжелораненных.
Массакр немедленно прошел к ним.
— Легкораненных девять, — продолжал Бевэн, — и я один из них, — он показал свою забинтованную левую руку. — Пустяк, осколок у основания большого пальца.
— А у тех что?
— Много убитых и раненых. Три последних залпа угодили прямо в окопы. Пойдемте посмотрим.
И в самом деле, это была чистая работа. Настоящая артиллерия вряд ли смогла бы сработать чище.
Забыв об осторожности, мы высунулись из окопа, и тотчас автоматная очередь просвистела над нашими головами.
— Им удалось унести легкий пулемет и один автомат, — сказал Бевэн, — так что лучше бы вы, мсье Бурна, показали двум нашим людям, как устанавливать подставки для ракет.
— Зачем? Я это сделаю сам.
— Я не позволю вам рисковать!
— Во-первых, я прошел в сорок третьем всю итальянскую кампанию, а эти бандиты не страшнее Гитлера. Во-вторых, у меня полнокровие, как у всех астрономов, так что маленькое кровопускание не повредит. А в-третьих, я майор запаса, а вы всего лишь лейтенант, так что я вас не задерживаю. Кругом! — добавил мой дядя смеясь,
— Уступаю! Только будьте осторожны!
Мы установили ракетные подставки в окопах в двухстах метрах от замка. Гордое здание сильно пострадало: правое крыло сгорело, окна и двери были забаррикадированы. На поляне виднелась куча рваного, почерневшею железа — все что осталось от роскошного лимузина Хоннегера.
— Вы не знаете, что с нашими девушками? — спросил Мишель.
— Один пленный уверяет, что еще до начала наступления их заперли в глубоком подвале. Дочка Хоннегера, кажется, не разделяет идей своего папаши и, наверное, тоже там. Она, по-видимому, хотела нас предупредить о замыслах брата и отца. Надо целиться в окна и двери, — закончил Бевэн, обращаясь к дяде.
Мы навели направляющие подставки. Стоило кому-нибудь высунуться, как пули начинали свистеть над головами. Наконец дядя включил электрический контакт. Последовали короткий вой ракет и оглушительный взрыв.
— Попадание!
После второго залпа ракеты исчезли в разбитых окнах и разорвались внутри. Пулемет противника замолчал. Мы дали еще три залпа подряд. Из-за наших спин добровольцы поливали пулеметным огнем зияющие окна замка. Но вот в круглое окошечко под крышей высунулась рука и замахала белой тряпкой.
— Сдаются! Давно бы пора.
Внутри замка раздалось еще несколько выстрелов: по-видимому, сторонники сдачи утихомиривали тех, кто хотел драться до конца. Белое полотнище исчезло, потом опять появилось. Перестрелка внутри смолкла. Опасаясь подвоха, мы не вылезали из окопов, но огонь тоже прекратили. Наконец через проем выбитой двери на террасу вышел человек с развернутым носовым платком.
— Подойди ближе! — приказал Бевэн.
Человек повиновался. Это был совсем молоденький блондин с приятным, но измученным лицом и запавшими лихорадочными глазами.
