Воображение... но обычно такие воображаемые картины ей не свойственны. Бриксия даже дважды останавливалась и тыкала концом копья в холм, чтобы увериться, что это только земля и трава, что никакой угрозы нет.
В сознании ее возник вопрос. Эти пригнувшиеся угрожающие существа это ведь не ее создание. Она привыкла к страху, но всегда опасалась чего-то осязаемого: волков ее собственного племени, холода, голода, болезни - все того, что готово обрушиться на беспомощного или неосторожного. Но никогда она не боялась воображаемого противника.
Бриксии хотелось убежать - куда угодно, в любую сторону, только подальше от этого извилистого пути. Лучше сухая выжженная пустыня, чем это! Но она боролась с этим желанием; вместо того чтобы побежать, сознательно замедлила шаг, сосредоточилась на одном деле - поиске следов, оставленных теми, кто прошел перед ней.
И только тут Бриксия поняла, что хоть время от времени попадаются отчетливые следы обуви, она не видит ни одного кошачьего следа. Ута не оставила ни одного отпечатка.
Бриксия резко остановилась. Отсутствие отпечатков кошачьих лап - для нее сигнал тревоги. Она не понимала, почему ей так важно идти по следам кошки, но это так. Она остановилась и начала оглядываться.
Мысль о том, чтобы вернуться по своим следам, ей не понравилась. Наверно, в этом нет необходимости, убеждала она себя. Однако... рука ее невольно устремилась к цветку, лежащему в безопасности на груди... Но... она так уверена, словно услышала громко произнесенный приказ... уверена в том, что она должна это сделать.
А холмы вокруг приобретали все более странные, угрожающие очертания. Бриксии казалось, что только когда она смотрит прямо на них, они неподвижны. Краем зрения она замечала, борясь со страхом, что они увеличиваются, уменьшаются, приобретают странные очертания...
Она побежала, по-прежнему прижимая рукой цветок к сердцу, в другой держа наготове копье. Потом...
Прямо перед ней холм, он словно выскочил из-под земли, преграждая ей путь. Ее собственный след лежит перед ней... и исчезает на склоне этого холма. Не может быть... это обман зрения. Девушка вспомнила полузабытые рассказы Куниггод. Подняла копье и, не раздумывая, метнула изо всех сил.
Острие вонзилось в землю, древко задрожало. Не иллюзия. Холм преграждает ей возвращение. Она попала в какую-то ловушку. Бриксия подошла и выдернула копье.
Она не должна поддаваться панике. Но она дрожала, руки у нее вспотели. Не хочется поворачиваться спиной к этому холму, которого здесь не должно быть. Но придется сделать выбор. Оставаясь на месте, она ничего не добьется. Она научилась, получив предупреждение, идти навстречу опасности, встречать лицом то, чего нельзя избежать и лучше раньше, чем позже, пока страх не ослабил решимости.
Снова она пошла по тропе, по которой шла раньше. Хорошо заметны отпечатки обуви. На самом ли деле здесь проходили трое? Давно ли ее отвлекли от настоящего следа? Бесполезно задавать себе эти вопросы сейчас. Теперь она должна рассчитывать только на себя.
Однако тот, кто установил эту ловушку, не торопился показаться, объявить о своем присутствии. И ей это тоже показалось утомительным. Постоянно быть готовой к нападению, которое все не происходит - это притупляет бдительность, как может затупиться лезвие.
Обогнуть один холм, потом другой, потом...
Как будто она вышла из затемненной комнаты на полный свет дня. Ей хотелось оказаться в пустыне, избавиться от тени, отбрасываемой холмами. И вот Бриксия увидела, что ее желание осуществилось, но увиденное совсем не обрадовало ее.
Перед ней тянулась открытая местность, лишенная даже отдельных кустов или островков травы, какие встречаются на краю Пустыни. Только желтая, с красными полосами земля, изрезанная щелями, расходящимися в разных направлениях. Бриксия не могла поверить, что их прорезала вода во время какого-то прошлого наводнения.
Как кулаки, грозящие небу, поднимались каменные выступы, тускло-красные с черными прожилками, а в небе висело солнце, и жар от него был такой, как из открытой двери печи.
Бриксия ахнула. Идти дальше, поставить босую ногу на эту раскаленную почву - это невозможно. Как ни опасается она лабиринта холмов, придется туда возвращаться. Она должна вернуться...
Но где проход, через который она только что прошла сюда?
Бриксия покачнулась, вцепившись в копье, упираясь им в землю. Покачала головой, закрыла глаза, подержала их закрытыми какое-то время, потом снова открыла.
То, что она видит, должно быть иллюзией! Огромные массы земли не могут перемещаться за короткие мгновения, чтобы закрыть ей выход, по которому она пришла. Но хоть она поворачивала голову направо и налево, видела только крутую земляную стену, без всяких разрывов и щелей.
Бриксия бросилась туда, где должен находиться проход. Вонзила копье в землю одной рукой, Другой ухватилась за траву и подтянулась. Если нельзя просто пройти, она попытается перелезть.
Края травы острые как только что заточенное ею лезвие - неужели всего день назад она его точила? Девушка ахнула, поднесла пальцы ко рту, лизнула кровь, выступившую яркими полосами на ладони и запястье. И отдернула ногу, на которой появились такие же глубокие порезы.
Присев у основания холма, где его влажная почва встречается с сухой землей, Бриксия попыталась рассуждать логично. Несомненно, произошло нечто недоступное человеческому пониманию. Она должна признать, что это угроза. Что-то бесконечно чуждое всему, что ей знакомо, заставило Бриксию прийти к этому месту.
Она сделала мрачный вывод, что пути к отступлению нет. Она может пойти вдоль основания стены на север или на юг, но сомневается, чтобы таким образом ей позволили отдалить ждущую ее участь. Полное ощущение страшного сна, наступления ужасной ТЬМЫ.
Оставаться на мете и покорно ждать катастрофы - нет, она призвала всю решимость, с какой не раз в прошлом встречала опасность.
- Я жива, - яростно заявила она пустыне. - У меня есть руки, ноги, тело, есть мозг... я Бриксия! И повинуюсь только своей воле!
Никакого ответа на ее вызов, только далекий резкий крик какой-то птицы. Она облизала пересохшие губы. Как давно пила она сок дерева. А в этой красно-желтой пустыне никакой воды.
Но ей придется туда идти - по своей воле, когда она сама решит, а не по воле чуждого разума, заманившего ее сюда. Она сняла кожаную крутку и принялась ножом разрезать ремни, которые сама же с таким трудом завязала. Потом изготовила грубую обувь, обернув ноги кожей до голени и связав самыми прочными узлами.
Закончив эти приготовления, девушка встала и, прикрывая глаза от солнечного блеска, снова оглядела рассеченную трещинами местность. Трещины образуют такую густую сеть, что проложить прямой путь невозможно. Видны скальные выступы, под ними может оказаться тень. Но горизонт затянут дымкой, и девушка не уверена, поднимается местность или опускается.
