Пользуясь клапаном вверху, тем, что делал Сеня, можно выпустить немного газа. Аэростат станет более тяжелым, чем окружающий воздух, и начнет спускаться. Если же нам захочется подняться выше, то следует сбросить немного балласта. Большие мешки с мелким песком стояли в одном углу, мешочки поменьше висели по бортам корзины.
Гондолу мы поставили на тележку и загрузили ее всем, что могло понадобиться в полете. Перед этим каждую вещь взвесили, рассчитали необходимое количество газа. Много места заняли баллоны, батареи и рация, доска, куда были вмонтированы нужные для полета приборы.
Метеорологическое имущество Артур намеревался расположить позднее, большую часть датчиков вынести вообще из гондолы, укрепив их на сетке оболочки, штангах и просто подвесив рядом с балластными мешочками. Их вес был нам известен.
Еще надо было прибавить живой вес экипажа в теплом одеянии, а также Митьки... Мы решили испытать, как поведет себя собака в разреженной атмосфере. Возможно, это тоже пригодится науке, хотя пес грозил доставить немало хлопот. Ну, как, к примеру, он будет дышать на большой высоте?
- Возьму намордник и сделаю ему маску, - пообещал Сеня.
- А если нам придется прыгать, может, заодно и парашют приспособишь? спросил Артур.
- Я его с собой захвачу вместе с рюкзаком.
Сенечке, да и мне, очень хотелось взять с собой Митьку. Нам показалось, что участие в полете четвероногой твари поддержит некую незыблемую традицию дальних путешествий. Участие Монморанси в значительной степени скрасило известное плавание по Темзе. К тому же Митька теперь казался нам красавцем в сравнении с фокстерьером Джерома Джерома.
Митька вертелся около, зная, что речь идет о его участи.
- А как он будет пить чай с кагором? - не унимался Артур.
- Вообще предлагаю чай пить отдельно, а кагор когда приземлимся.
Решили пса взвесить. Если он потянет больше двадцати килограммов - в полет не брать. Митька потянул на девятнадцать четыреста.
- Ладно, пусть летит. Его же сородичи первые побывали в космосе.
Удовлетворившись решением Артура, отныне нашего официального командира, Сенечка полез на оболочку проверять надежность разрывного приспособления. Так называлась полоса материи, которая крепилась к оболочке только клеем и несколькими стежками. От верхней части полотнища к гондоле опускалась разрывная вожжа красного цвета. Если потянуть за нее, то полотнище отклеится, в оболочке образуется щель, и газ устремится наружу. Разрывное приспособление применяется при посадке.
Зная вес материальной части, рассчитали мы и безопасный предел натяжения оболочки. На высоте в десять тысяч метров он равнялся двадцати двум килограммам на метр. Ткань вполне выдерживала. Словом, все было готово к полету, оставалось только ждать команды.
8
Холодный сентябрьский фронт медленно и неотвратимо шел с циклоном со стороны Скандинавии, предвещая затяжные дожди, обледенение, нелетную погоду. Вчера он достиг Ленинграда, завтра мог скатиться к нам. В это время Морозейкии и получил разрешение на полет. Была объявлена готовность номер один. Заработал штаб управления, куда вошли Морозейкин, Гайгородов, представители авиации. Весь день мы приспосабливали к корзине метеорологические приборы, некоторые из них Артур намеревался прикрепить к стропам. Прибыла вызванная Стрекалисом воинская команда. Марк Исаевич приступил к обязанностям начальника старта.
На поле перед эллингом солдаты разостлали брезентовой полотнище, на него уложили оболочку.
Поначалу шар будто и не думал надуваться. Лишь волны газа прокатывались под серебристой тканью. Но постепенно начал расти холм. Солдаты взялись за поясные веревки, продетые через специальные петли, прикрепленные к верхней части оболочки.
Гора вздымалась, превращаясь в исполинский гриб.
- На поясных, плавно сдавай! - покрикивал Марк Исаевич.
Солдаты понемногу отпускали поясные веревки, оболочка поднималась выше и выше. В свете прожекторов аэростат выглядел фантастически. Хорошо, что не было ветра, иначе трудно было бы удерживать раздувающуюся оболочку, уже закрывшую полнеба. Внизу оболочка провисала широкими складками - это был запас для того, чтобы на высоте расширяющийся от понижения давления газ не стравливался понапрасну.
Наконец гриб превратился в гигантскую грушу. Мы вывезли из эллинга тележку с гондолой, прикрепили корзину к подвесному обручу.
Начало светать. Мы надели теплые брюки, куртки, шлемы, унты. Проверили содержимое карманов. Для индивидуального пользования у каждого был фонарик, пистолет, нож, небольшой, но калорийный запас продовольствия. Солдаты помогли пристегнуть парашюты. По лесенке мы поднялись в гондолу.
Здесь едва хватало места, чтобы стоять не толкаясь. В корзину размером 170 на 200 сантиметров было втиснуто великое множество вещей: баллоны, термосы, приборы, бухты веревок, мешки с песком, запасная одежда, фотоаппаратура с объективами, картонные коробки с провизией. Здесь можно сидеть лишь уподобившись морскому узлу, а как будем спать? Но вопрос этот мы посчитали преждевременным. Дай-то бог оторваться от земли и полететь, дальше видно будет. Прижмет, так и стоя уснешь.
Плотный осадок самого обычного страха, наверное, чувствовал каждый из нас. Мы старались не думать об опасности, но все равно сосало под ложечкой. Мы не знали, куда нас вынесет, выдержат ли стропы и гондола, не пропадем ли в облаках, шквалах и внезапных нисходящих потоках, удачной ли будет посадка? Доверившись, так сказать, широким объятиям воздушного океана, мы уже не могли управлять своей судьбой. От этих объятий можно ожидать чего угодно.
Стрекалис доложил Морозейкину о готовности к полету.
Тут я вспомнил о Митьке. В суматохе мы совсем забыли о нем.
- Митька! - крикнул я.
Пса не было. Сдрейфил, подлец, в последнюю минуту.
- Ладно, пусть дом сторожит, - сказал Артур.
Я стал перекладывать спальные мешки, готовя сиденья, и вдруг обнаружил не только Митьку, но и притаившегося котенка Прошку. Пес лизнул мою щеку: молчи, мол, пока не взлетим.
Морозейкин объявил десятиминутную паузу. Сенечка начал уравновешивать аэростат. По его команде солдаты, держащие корзину, отпустили ее, она немного приподнялась над землей и остановилась. Подъемная сила сравнялась с весом гондолы и всего шара. На краях корзины гроздьями, как связки бананов, висели сизые брезентовые мешочки с песком. Стоит бросить на землю совок песка, и шар начнет подниматься.
Все готово, но мы почему-то медлим, как бы соблюдая русский обычай посидеть перед дальней дорогой.
Поясные отдать! - подал голос Стрекалис.
Вылетели из петель поясные веревки, вытянулись змеями по земле. Теперь солдаты держали аэростат только за гондолу и короткие концы, привязанные к обручу. Марк Исаевич подбежал к нам, спросил, заикаясь:
