— Понимаете, сейчас это не просто шумы. У меня возникла проблема лунатизма.
Доктор Аарон нахмурилась, а я рассмеялся.
— Ну хорошо, «лунатизм» не вполне правильное слово. Было бы точнее другое определение — «буйство во сне» или что-то в этом роде.
Ее голова поворачивается ко мне на самую малость. Именно так, как и раньше, когда мне было четырнадцать. Легкий, едва заметный поворот, и через мгновение она открывала меня, как бутылку с водой.
— Это началось лишь через пару месяцев после аварии, — начал я. — Шумы значительно усилились, но я держался. Однажды ночью, это был четверг, я проснулся. Сосед снизу постучал мне в дверь. — Я улыбнулся, вспомнив, что тогда до меня не сразу дошло: стук доносится откуда-то снаружи, а не звучит в моей голове. — Во всяком случае, я лежал на полу в коридоре, запутавшись в простынях. Я не знал, почему очутился именно там, но был взбешен на соседа за то, что он меня разбудил. Я рывком распахнул дверь, и он сообщил мне, что я целых пятнадцать минут орал как резаный посреди ночи. Значит, это был ночной кошмар, верно?
Через несколько дней, ночью, это повторилось. На сей раз я проснулся на кухне. Меня разбудил телефонный звонок. Я раскрыл холодильник, вытащил из него все, разбил бутылки и в клочья разодрал открытые упаковки с едой. Боже, подумал я. И начал выставлять стулья перед дверью спальни, передвигать с одного места на другое кровать. Это были маленькие препятствия, предназначенные для того, чтобы я не слишком буйствовал. Не помогло. Поэтому в Колорадо-Спрингс я пошел к доктору и все ему рассказал. Он для начала прописал мне амбиен, но амбиен не слишком помог, и мы перешли на нембутал. Приступы продолжались, и я решил лечь в психиатрическую клинику. Там за мной наблюдали, по самые ноздри закармливали лекарствами, и несколько ночей прошло без всяких приключений. И конечно же, получилось так, что у меня закончилась медицинская страховка.
— И вы вернулись домой. Здесь все началось сначала.
— И до сих пор происходит. Каждую ночь я…
Я начал рассказ: каждую ночь я приковываю себя к кровати. Я мог поведать ей обо всем: о велосипедных цепях, наборных замках (ключи можно забросить куда угодно и отыскать где угодно), о драме, достойной героев Лоуренса-Тэлбота из «Полной луны».
Доктор Аарон так и не дождалась моей новой фразы и, наконец, произнесла:
— Дэл, скажите мне, что с вами сейчас происходит.
— Я немного медлителен, — ответил я, — но даже мне удалось, в конце концов, во всем разобраться. В пятилетнем возрасте мной овладел демон по имени Хеллион, верно?
Доктор Аарон кивнула. Она понимала, что я увиливаю от ответа, и не стала меня перебивать.
— С тех пор его не обнаруживали. Правда, в газетах опубликовали парочку заметок о странном поведении детей, но это были всего лишь догадки, а не официально подтвержденные случаи одержимости. Затем даже слухи прекратились. После восьмидесятых годов о Хеллионе больше ничего не было слышно.
— Доктор, Хеллион не возвращался, когда мне исполнилось четырнадцать. — Я издал нечто среднее между стоном и смешком. — Он никуда не исчезал.
Доктор Аарон даже не шелохнулась.
Я огляделся по сторонам и посмотрел на посетителей, спокойно попивавших кофе и лакомившихся фруктовыми салатами.
— Вам это известно, — наконец произнесла она.
— Я чувствую его присутствие в моей голове. Он достал меня. В детстве я… мне удалось загнать его в ловушку. Думаю, в первый раз мать помогла мне сделать это. Во второй раз — вы, доктор Аарон, правда, мы с вами тогда полагали, что упражнения способствовали изгнанию шумов, хотя они на самом деле помогали мне удержать их в голове.
— Извините, Дэл, если вам кажется, что я…
Я покачал головой.
— Вы ни в чем не виноваты. Я не то хотел сказать. — С этими слова я встал и снял куртку, брошенную на спинку кресла. — Вы очень помогли мне и были рядом в самые трудные для меня времена. Вы — молодец. Я вам очень благодарен.
— Дэл, вам не нужно оставаться один на один с этой проблемой. Я могу помочь.
— Вы захватили с собой блокнот?
— Дэл, я имею в виду терапию. Мы можем возобновить наши встречи и поработать над этим.
— Я не хочу работать над этим, доктор. Я больше не хочу запирать проблему в замкнутом пространстве. — Я сунул руки в рукава куртки. К чертям рецепты! — Я устал от упражнений. Мне нужен экзорцизм.
Лью и мать были на кухне. Брат разговаривал с кем-то по сотовому, а свободной рукой наливал себе кофе.
— Я буду готов через секунду, — пообещал я и быстро вышел. Наверное, они по моему лицу заметили, что я расстроен. — Мне нужно собрать вещи.
— Даже не думай, что это будет медленно, — говорил Лью по телефону. — Информацию сбросил? Езжай по трассировщику. — Я заметил крошки у него в бороде. — Мам, у тебя свет мигает.
— Я положила твои вещи на кровать! — сообщила мне мать.
— Спасибо.
— Так почему свет мигает?
Моя дорожная сумка была застегнута. Одежда на кровати уложена аккуратно, как в магазине. Мать также заправила постель. Почему я сам не сделал этого? Я закрыл за собой дверь и опустился на колени.
Затем пошарил под рамой кровати и нащупал дыру в матраце. Мне не удалось обнаружить искомое сразу, и я почувствовал, как участился пульс. О господи, если мать только…
Пальцы, наконец, нащупали пистолетную рукоятку. Я быстро вытащил пистолет и снова завернул его в промасленную тряпицу, удержавшись от желания рассмотреть оружие ближе.
Застегивая молнию сумки, я сидел спиной к двери. Я отодвинул в сторону велосипедную цепь, которая напоминала свернувшуюся кольцами змею, и засунул пистолет в сложенные в несколько раз джинсы. Бутылочка с таблетками лежала на том же месте на дне сумки.
Три таблетки. Три чертовы таблетки.
Я уложил свежевыстиранную одежду поверх таких подозрительных предметов, как бутылочка, наручники и цепи, пистолет. Я чувствовал себя настоящим террористом. Маменькин сынок-террорист — моя мамочка аккуратнейшим образом сложила рубашки, трусы и носки.
Я огляделся по сторонам, снова заглянул под кровать и закинул сумку на плечо. Она получилась подозрительно тяжелой.
Мать стояла в коридоре и шагнула ко мне.
— Ты все взял?
Я бросил взгляд на свою комнату.
— Вроде бы все.
— Ты мог бы оставить вещи здесь. Ты ведь вернешься до отъезда?
— Да. Увидимся дня через два.
Я попытался придать словам как можно более небрежную интонацию.
Мы зашли в кухню. Лью только что закончил говорить по телефону. Я осторожно поставил сумку на пол и обнял мать, которая все еще была выше меня, возраст не согнул ее.
