На этом месте Мамаев радостно заржал. Блестя черными глазками, он объяснил, что, вообще говоря, Сергей знает немного, поскольку от сессии до сессии не утруждает себя науками, а читает фантастику и слушает «харду». Но то, что он знает, знает твердо. В этом даже Мамонту его не свалить. Как он ни гонял донора по первому пункту, Саничев находил разумные ответы на все вопросы. Уставший Мамонт (как-никак восьмерых затоптал) спросил, готов ли он отвечать по второму пункту. Глазом не моргнув, Сергей ответил утвердительно. Он сообщил, что второй вопрос проще изложен в учебнике Давыдова. У Ландау тема рассмотрена, разумеется, более строго. А Блохинцев её едва затронул.
Мамонт спросил, устраивает ли его «четверка»? И тут Саничев пошел ва-банк. Внутренне готовый ко всему, он посмотрел на доску, исписанную формулами, и пожал плечами. Дольский, опешив от неслыханной дерзости, поинтересовался, зачем тогда он ходил за справкой?
– Честно? – спросил Сергей.
– Конечно!
– На оценку не повлияет?
– Даю слово. – Нацарапав в зачетке «Отл», Дольский размашисто расписался.
– Я хотел ещё лучше подготовиться, – объяснил Сергей, невинно хлопая ресницами.
И тут Мамонт дрогнул. Протянув зачётку студенту, он протрубил, что тот свободен.
Мамочка объяснил, что Саничев, мгновенно ставший легендой курса, живет в комнате напротив. Сегодня к нему приехали родители. Стулья перекочевали туда же по причине наплыва гостей.
Мои воспоминания прервал телефон, о существовании которого я успел забыть. Машинально сняв трубку, я не сразу понял, что это сам Мамаев, живой и здоровый, ругает последними словами нашу пропускную систему, которая вместо того, чтобы пропустить его к другу, с которым он не виделся сто лет, делает наоборот, как злая тёща. Он, заслуженный геолог, которому страна обязана рядом важных открытий, требует переименовать пропускную систему в «непропускную» и напечатать соответствующее объявление в газете. Обругав напоследок троллейбус, который, как старая кошелка, ломает штанги на перекрестках. Это несмотря на то, что еще десять лет назад городской транспорт должен стать бесплатным не только для пенсионеров, но и для всех советских граждан согласно решениям исторического съезда партии, по истории которой у него всегда были только отличные оценки. Затем Мамочка сменил гнев на милость и согласился подождать еще пять минут, пока ему вынесут пропуск.
Дав отбой, я позвонил нашему курьеру и попросил оформить разовый пропуск на имя Мамаева Руслана Робертовича из Горного колледжа и отнести его на проходную.
Понимая, что в компании Мамаева любая работа невозможна, я решил в оставшееся время пробежаться по материалу Саничева. Распрямив сложенные вчетверо листы, я прочитал следующее.
ИНЕРЦОИД ВЫХОДИТ В КОСМОССейчас мне стыдно, что уже окончив институт, я думал, что центробежные силы реальны и могут действовать на грузы, совершая работу.
Н. Гулиа.Рассказывают, что один из учеников Резерфорда на досуге развлекался тем, что придумывал всевозможные варианты вечного двигателя, которые затем в шутку предлагал своим коллегам. Со временем он так наловчился в этом деле, что сотрудникам лаборатории, маститым ученым, приходилось уже всерьез ломать голову, чтобы доказать невозможность работы его очередной выдумки.
В наше время мало кто согласится всерьез тратить время на обсуждение проекта вечного двигателя, поскольку незыблемость закона сохранения энергии уже ни у кого не вызывает сомнений. Но, как говорится, в каждом возрасте свои игрушки. Вместо устаревших перпетуум мобиле у нас стало модным изобретать инерцоиды, т. е. устройства, приводимые в движение силами инерции. Невероятно, но факт: невозможно заставить работать инерцоид, не нарушая 3-й закон Ньютона, но, тем не менее, видные ученые до сих пор охотно встречаются за круглыми столами с авторами инерцоидов и всерьез обсуждают их выдумки. Благодаря такому вниманию со стороны фундаментальной науки растут ряды инерцистов, а их проекты становятся все более изощренными. Не так давно бумажный технопарк инерцоидов пополнился новым устройством, предложенным инерцистом из Тюмени Р. Голиковым. В глобальной разработке автор проявил познания из разных наук, но проигнорировал элементарные основы механики.
Представьте себе длинную, в тысячи километров, прочную ленту, намотанную на барабан, установленный на экваторе быстро вращающейся малой планеты-астероида. Согласно проекту, если поднимать конец ленты, то на некоторой высоте центробежная сила превысит силу притяжения к планете. Дальше лента будет подниматься сама за счет разности сил. Если к ленте прикрепить груз, то она поднимет его на любую высоту только за счет работы центробежной силы.
Я перевернул пару страниц. Оставался еще лист. Мамочка не появлялся. Заметив ссылку на известный курс лекций Фейнмана, я решил дочитать статью до конца.
Далее Саничев описывал мысленные эксперименты, доказывая фиктивность центробежной силы. Пример с резкой остановкой вращения астероида, после чего центробежная сила исчезает, хотя гравитация остается, показался мне удачным. Затем автор привел цитату из книги Китайгородского, который в свое время предлагал заменить понятие «сила инерции» термином «инерционное сопротивление». (Неплохая идея, подумал я. Жаль, что не прижилась).
Вообще говоря, написал автор в заключение, центробежная сила всегда равна центростремительной. Это по определению. Другого способа ее вычисления нет. Повторяю: всегда равна. Если при подъеме уменьшается сила притяжения (с этим никто не спорит), то, согласно определению, уменьшается центробежная сила. На этом строятся все расчеты. Поэтому в инерцоиде избыточной силы тяги возникнуть никогда не сможет и подъема ленты никогда не произойдет. С уважением, С. Саничев.»
Невольно усмехнувшись, я перевернул последний лист. Статью Голикова «В космос на ленте» я, разумеется, читал. Она была опубликована в популярном журнале «ИР». В свое время на вопрос шефа по поводу проекта я ответил короткой фразой: «Дзе бред оф сивой кейбл». Недавно Голиков напечатал еще статью, такую же бредовую. Имя Н. Гулиа мне тоже было известно. Года три назад он опубликовал что-то о современных алфизиках. По-моему, это было в другом журнале.
Я развернулся вместе с креслом к картотеке и выдвинул ящик на букву «Г». Так: Генин, Гирин… а вот и Гулиа. Достав из ящика карточку, я прочитал: «Гулиа Нурбей, Алфизики XX века, «ТМ», 1986, № 3, с. 22».
– Есть такая партия, – пробормотал я, вспоминая содержание статьи, в которой уважаемый профессор рассказывал о своей нелегкой борьбе с буйным племенем инерцистов.
