- Интере-есно... - сказал Фадин. - А как она отделяет зерна от плевел? Что, у меня на лбу написана моя никчемность?
- Да вот, определяет. Не знаю, как в тебе, а во мне она не ошиблась. Уже года три тому, как ни ч-черта не делаю, только книжки читаю и в кино хожу. Ничего, кроме собственной персоны, меня не интересовало. Нуль! И определяет она таких без промаха - сколько здесь народу осталось - все нули... Уверен, скоро тут половина нашего КБ соберется. Две трети отделов можно смело посылать обводнять Каракумы или осушать какую-нибудь тундру!.. Отдел - хорошее слово. Плодятся, но не умирают. "Отдел - от дел" - ну как каламбур?
- Ладно, - сказал Фадин, - да успокойся, что ты прыгаешь?! Хорошая гипотеза. Монолит. Я и сам к ней подбирался... Но уж больно грустная. И страшноватая. Ты ведь понимаешь, что из нее следует?
- Смотря, что ты имеешь в виду.
- Человек - царь природы. Выходит, уже не царь?.. А если она не одна, такая свалка? Или вдруг начнет размножаться представляешь? Она ведь может и не удовлетвориться тем, что дают, и начнет требовать. Что тогда?
- "Война миров": Вряд ли. Она безобидна.
- Безобидна. А то, что мы здесь торчим, как приклеенные, - это как? Я, например, не хочу!
- Не знаю... Мокрый сказал: "Пока мы здесь полезны - она нас держит. Перестали быть полезными - вытолкнет. Так что, Вовка, не дрейфь, прорвемся!" И он, как видишь, прорвался.
- А ты не заметил, что большая часть наших здешних коллег отупела совершенно. Им уже ничего не надо. Кто в этом виноват?
- Не знаю. По-моему, они сами.
- Сами! Сами с усами... Ты понимаешь, что это самое страшное?! А еще страшнее то, что мы сами своими руками порождаем этот поток отходов. Какая у нас цивилизация кособокая: чем дальше, тем больше ресурсов утекает на свалку. А мы благодушествуем! В космос лезем... И его загадим!
Володя поежился и застегнул верхнюю пуговицу на фуфайке.
- Ладно, - сказал Фадин. - Это мы еще посмотрим, кто кого! Лучше скажи, что ты тут ищешь?
- Да, понимаешь: Раньше этой ямы не было. Потом Мокрый он что-то расковырял здесь такое... И, представляешь, на следующий день Утром исчез. Пропал, и с концами - больше я его не видел. А к обеду Сашка пригнал сюда бульдозер. Вырыли они эту яму, что-то столкнули туда и завалили песком. Видишь, бугор срезан? И вон остатки сосны торчат... Видишь?
- Вижу, вижу. Ты что же, думаешь, они тут Мокрого зарыли?
Володя уставился на Фадина.
- Зачем его зарывать?
- Ну как... Труп, сам понимаешь...
- Труп? Да ты что! Ерунда какая... Нет, я потом спросил у Сашки, а он мне сказал, что они здесь похоронили водолазные скафандры - три штуки. А потом добавил уже шепотом, что, мол, черт его знает, может, они не водолазные. И предупредил, чтоб я не трепался. Ему, мол, Мокрый велел зарыть так, чтобы никто не отрыл.
- Так-так... Ну, то есть, срочное погружение! пробормотал Фадин.
- Что?
- Ничего. Я к тому, что от скафандров до пришельцев совсем недалеко. И надо еще разобраться, откуда взялась эта свалка и для чего она нужна. ...Ну, так что, пора нам отсюда выбираться и отправляться в инспекторскую поездку по свалкам нашей родины?
Володя не ответил.
- Что ты, Вовка, скис, - сказал Фадин бодро. - Не дрейфь, прорвемся какнибудь.
- Мокрый вот так же сказал, перед тем как отбыть... Чем-то я ей не нравлюсь! Ведь уходят же люди. Неужели я хуже?
Фадину показалось, что Володя сейчас разрыдается.
- Ты что, мужик! - он схватил его за плечи и потряс. Даю тебе слово, что без тебя не уйду. Понял? Слово даю!
- Пнет и не спросит. Ты ведь знаешь, некоторые здесь по два года торчат и больше, А дед... Не выдержу я... Первое время еще как-то суетился, пытался устроить массовый побег. А потом понял - бессмысленно. Их не растормошишь. Они тут уснули все давно. И я уже почти уснул. И ты уснешь...
Фадин видел, что он не играет... А действительно, поторчи здесь полгода, так и уснешь. Он-то, Фадин, хоть взрослый мужик, а этот - мальчишка. Пять лет в институте и здесь четыре. Ну, двадцать пять, от силы двадцать шесть лет.
"Надо его как-то отвлечь. Рассказать про микросхемы, что ли?".
- Знаешь, почему они все молчат в тряпочку? - Володя придвинул свое лицо вплотную к лицу Фадина. Глаза его бегали. - Каждый наедине со своей совестью и мелкими грешками. Каждый боится. Каждый себе на уме и делает вид, что он здесь отдельно от остальных. И вообще явление временное.
- Ладно, ладно, я понял, - Фадин отодвинулся.
- А ты, если будешь уходить, меня предупреди. Так не уходи, предупреди, чтобы я знал.
- Я сказал, что без тебя не уйду. Все! Теперь на работу вместе выходим. И дальше, чем за десять метров, от меня не отходить. А то тут, черт его знает.. То провалы, то обвалы. И с перспективой что-то неладно... Все. Опять дождь начинается, да и обед скоро. Давай, вылазь из ямы.
Володя не двинулся с места. Он кривил губы и смотрел на Фадина совершенно безумными глазами.
- Ты... ты... - пробормотал он наконец, и вдруг бросился бежать вдоль края ямы. Песок под его ногами осыпался вниз, и казалось, эта яма, как огромная воронка, сейчас засосет их обоих.
- Стой! Стой! - заорал Фадин благим матом и кинулся следом, на ходу удивляясь, какой у него визгливый и тонкий голос.
Володя упал лицом прямо в песок. Фадин подбежал, попытался приподнять его, но тот шатался, как пьяный, и никак не мог выпростать изпод себя ногу, чтобы упереться и встать. Тогда Фадин усадил его спиной к откосу и сам сел рядом.
- Ну, - сказал он, подождав, когда Володя перестанет мотать головой. - Все?
- Все... Сейчас... - Володя сжал голову руками. - Сейчас я, подожди...
- Песок смахни.
- Что?
- Все лицо в песке. Здорово она тебя укатала...
- Кто она?.. Она?.. А может быть, и не она, Ведь она никого не держит - иди, куда глаза глядят. Может быть, причина во мне самом? Я, я сам себя не выпускаю!
- Теперь все?
- Я...
- Значит, все, - сказал Фадин строго. - С самобичеванием мы покончили. Отныне и впредь. Потом, когда выберемся, пойдем в ресторан, и ты мне все там расскажешь. А сейчас вставай и пошли обедать. Вперед и с песней!
Фадин упруго вскочил и без разгону кинулся вверх. Но недотянул немного и вместе с массой песка съехал обратно.
- Во! А ты говоришь, не держит Держит!
Вторая попытка удалась. Фадин вылез наверх, отряхнулся.
- Руку, руку давай, - сказал он, протягивая ладонь Володе.
Два дня до конца недели они бродили по свалке вдвоем. Свалка Фадина больше не страшила. Володя же, хотя и шутил и смеялся, чувствовал себя не в своей тарелке. Фадин пытался его растормошить, и ему это удавалось на какое-то время, но потом он опять замечал, что парень не в себе. То вдруг замрет на месте, уставится на что-нибудь и вздрагивает, когда его окликают.
"Надо его как-нибудь основательно растрясти или затеять что-нибудь. Сходим, например, посмотрим, не всплыла ли опять подводная лодка под перископ... А что, это мысль!"
