- Надо полагать, Джордано Вруно.
- Вот! Ах, думаю, мерзавцы. Давай Солнце творить. Землю на орбиту вывел, планеты... И все это программно, понимаешь? Каторга!
- А потом?
- Потом не помню... Кажется, я затеял реестр всех законов природы составлять. Чтобы с опережением было. А то ведь, сам понимаешь, пора закон всемирного тяготения открывать, а его и в проекте нет... Но не успел, они уже квантовую механику открыли, а я еще классическую не оформил, Молитвы, проклятья... А я чувствую, что отстал безнадежно. И тут мне докладывают, что они там перестали в меня верить. Все атеисты поголовно... Потом начали такие законы открывать, о которых я даже понятия не имею. И выходит, что мне пора исчезать.
У Иванова даже челюсть отпала.
- Как это - исчезать?
- А так. Какой во мне толк?
- Ты, это прекрати! Что значит толк? Ты еще бодр и... Ты еще - о-го-го!.. Интересное дело...
- Так это же во сне, - сказал Сидоров.
- Что значит во сне? Ты что, во сне исчезать собрался?
- В этом и заключается кошмар. Почти каждый день исчезаю во сне.
- А-а, а я думал, ты того... Разочаровался в жизни. Смотри у меня! - Иванов погрозил пальцем.
Сидоров в ответ слабо улыбнулся.
- Да я в общем-то особенно и не очаровывался: Нy, как твои раздумья?
- поинтересовался он.
- Насчет чего?.. Понял. Есть кое-какие соображения. Но это, понимаешь, не телефонный разговор. Ты лечись пока, читай вон "Трех мушкетеров" и выбрось все из головы. А я побежал.
И Иванов исчез.
Вечером явилась обещанная Наталья - сослуживица Сидорова из соседнего отдела - девица лет двадцати четырех, блондинка, стройная и cимпатичная. На ней была светлая юбка из искусственного меха, а шея была обмотана шарфом немыслимой алой расцветки, как нельзя более гармонировавшей с цветом волос, глаз и сапог. Сапоги же имели цвет небесной лазури. Больничный халат не в силах был испортить ее фигуру!
Такие женщины попадаются нечасто, и Сидоров, разумеется, имел ее в виду на случай непредвиденных обстоятельств, но не очень активно. Он не считал себя достаточно зрелым мужчиной.
Наталья тоже принесла апельсины, и, увидев аналогичные на тумбочке возле кровати Сидорова, страшно огорчилась.
- Это Иванов припер? - сказала она. - Вот паразит! Я ведь ему говорила, что апельсины несу я. Вообрази, Сидоров, этот тип ко мне приставал и обещал жениться. Ты его застрелишь на дуэли, правда?
- С какой стати? - удивился разомлевший Сидоров.
- Чтоб больше не приставал.
- Ты ведь говорила, что он очень начитанный, и что он тебе нравится.
- Кто? Иванов? - Наталья даже глаза закатила. - Мне нравятся экстравагантные мужчины.
- А я экстравагантный?
- Ты - конечно. Весь такой бледный, в простынях, и взор горит.
Наталья несколькими мимолетными движениями навела порядок в своей окрестности, поправив и полотенце, как и прежде не нуждавшееся во внимании.
- Вообрази, встречает меня вчера Иванов и начинает интересоваться, как, мол, у нас машина работает. Я сразу поняла, куда он клонит - хочет в ресторан пригласить, или в кино, пока ты весь в болезни.
- Точно, - подтвердил Сидоров, - он и меня пивом спаивал.
- Но на тебе он не обещал жениться!
- Нет, - согласился Сидоров, - не обещал. Вот пошляк! Я, пожалуй, убью его, как подлую тварь. Издалека заехал: как машина, да что там машина...
- А потом он мне и говорит. Ты, спрашивает, как относишься к непорочному зачатию?
- Ну-ну, - пробормотал Сидоров.
- Я ему, конечно, отвечаю: что, мол, Иванов, СПИД беспокоит? То есть, отшиваю напрочь. А он погрустнел, и говорит: нет, дескать, не это, а то, действительно ли Божья матерь непорочна. Я ему: ты Иванов, ребенок что ли? А он опять: вот ты, Наташка, согласилась бы стать Девой Марией?
- Ну, а ты?
- Еще чего, говорю. А он мне: зря - Сидоров-то в больнице с воспалением легких мается, так что шансы есть. На что это он намекал?
- Да балбес он, вот и все!
- Это ты балбес! Где ты воспаление-то подцепил? Говорили, грипп - я думала, ты дома лежишь. Сунулась - дверь на замке. Ну вот, думаю, и этот отпал... Я же не знала, что ты в больнице. Жаль мне тебя стадо - смерть! Не женись, Сидоров, на ком попало...
- Ни боже ты мой! - пообещал Сидоров. - Теперь уж если что - я к тебе. Вместе и подберем.
- Что-то тоже замуж захотелось.., - сказала Наталья и уставилась на Сидорова совершенно невинными глазами цвета небесной лазури. - Ты мне мужика найди подходящего-работящего. А то, вон, последние сапоги донашиваю. Теперь сапоги только по профсоюзным путевкам дают.
- Я найду, - заверил Сидоров, - Выползу отсюда, и... Вот такой мужик! Машины только нет, и дачи. И глупый, как пень...
Увы, Сидорову не удалось закончить свою мысль, потому что пришла медсестра и выдвинула Наталью из палаты...
Иванов был не прав. Хотя модель, по всей видимости, усложнилась, но темп времени в ней если и замедлился, то незначительно, и составлял примерно восемьдесят лет в сутки...
Когда Сидорова выписывали из больницы, Иванов неизвестно почему оказался в командировке. И прошло еще два дня, пока он вернулся. А когда позвонил Сидорову, состоялся вот такой разговор:
- Это кто?
- Это я, Коля.
- Иванов?
- Иванов.
- Чтоб ты лопнул!.. Ты где был?
- В командировке.
- Ты другого времени для своих командировок выбрать не мог?
- А что стряслось?
- Ничего не стряслось - перестройка.
- А-а-а. Так она еще намедни...
- Да нет, сегодня началась, в три.
- Слушай, кончай меня морочить!
- Я тебе русским языком говорю: у них там перестройка, Вечером жди. Привет.
- Погоди! - заорал Иванов, - Але! Але!..
Но Сидоров уже повесил трубку.
----
Итак, читатель, "умножая умножу скорбь твою"... Умножать следует восемьдесят на двадцать. Именно столько лет прошло в модели за время болезни Сидорова.
На следующий день после выписки из больницы Сидоров явился на работу. Угадайте, что он сделал сначала, а что потом?
Так вот, ничего подобного. Сначала он поговорил с приятелями о том, что ситуация в стране аховая. Что в магазинах пусто, нет ни мяса, ни колбасы, ни курева, ни спичек. И о том, что народу все это надоело.
Потом явилась Наталья, поздравила с выздоровлением и, как бы между прочим, сказала, что подыскала Сидорову подходящую партию. В ответ Сидоров, еще не остывший после разговоров, с пылу с жару заявил, что лично он ни в какие партии вступать не намерен, и решительно высказался за деполитизацию армии и правоохранительных органов.
"Жаль", - сказала Наталья, и уже собралась было уходить, но тут Сидоров очнулся. Разумеется, он рассыпался в извинениях и тут же заявил, что Наталья - одна из лучших девушек.., хотя нет, просто самая лучшая девушка из всех, когда-либо стоявших на пути Сидорова к счастью.
