Есть на «Академике» профессор Ерусалимский, крупный ученый в области морской геологии, но в остальном, не касающемся его специальности, человек довольно недалекий. Как-то он задал Кудоярову бестактный вопрос:
— Смотрю и поражаюсь: зачем вы таскаете с собой капитана Ковальского, эти мощи? Ему уж лет сорок назад следовало бы уйти на пенсию. К тому же на «Академике» есть ЦВЭМ — цифровая вычислительная электронная машина, которая способна и без капитана привести судно из Ленинграда в Австралию.
Евгений Максимович смерил высокоумного профессора уничтожающим взглядом:.
— Товарищ Ерусалимский, вы напрасно отдаете предпочтение машине перед человеком. Я с уверенностью могу поручиться, что сорок самых хитрых машин не могут заменить одного капитана Ковальского. У них нет и не может быть одного качества — интуиции, которой обладает Лех Казимирович. Я сделал с ним не одно плавание и уверен, что он долго еще не сдаст. Ведь он из того поколения, когда на деревянных судах плавали железные люди.
Позже, передавая мне этот разговор, Кудояров заметил:
— Лех Казимирович совершенно одинок, семьей так и не обзавелся. Он — однолюб, все — и друзей, и семью заменяет ему море. Отнимите у него море — и он умрет от тоски.
Евгений Максимович и Лех Казимирович — очень разные люди. Я много раз задавался вопросом: что так тесно связывает этих людей? Тут нечто большее, чем взаимная привязанность и дружба. Потом понял: их глубокая любовь к гидрокосмосу, который для них — живое существо. Этакое языческое поклонение Отцу-Океану.
И еще — оба они неисправимые романтики. Я их отлично понимаю, ибо сам принадлежу к этому племени.
И, наконец, о третьем главном действующем лице нашей экспедиции. Это не человек, хотя и носит человеческое имя «Академик Хмелевский». Это огромное сооружение, чудо советского судостроения, четырехпалубный дизель-электроход: длина свыше 200 метров, водоизмещение 19 тысяч тонн, мощность двигателей 20 тысяч лошадиных сил. Машинное сердце судна позволяет ему развивать скорость до 22 узлов и в короткие сроки добираться до любых районов Мирового Океана.
Знакомство с «Академиком» — это увлекательное путешествие в мир самой современной и совершенной электроники и радиотехники.
Особая гордость «Академика» — научные лаборатории, специализированные по самым различным отраслям знания. В них десятки научных работников с помощью очень точных и совершенных приборов могут глубже и глубже исследовать природу Океана, процессы в его водах, связь их с атмосферными явлениями, проникать во многие тайны «соленого континента».
Свой вычислительный центр, грузовые и пассажирские лифты, киноконцертный и спортивный залы, поликлиника, словом, плавучий город науки и техники. Кстати, мощности бортовой электростанции вполне хватило бы для нужд небольшого города.
Какое значение придают партия и правительство работе коллектива «Академика», видно хотя бы из того, что судно наше имеет приданный ему спутник, точнее — управляемый космический корабль «ОКО» («Океан — Космос»), движение которого так согласовано с движением Земли, что он как бы висит над тем районом океана, где находится в данный момент «Академик». Эта космическая станция позволяет нам поддерживать беспрестанную и надежную связь с Центром, с институтом, да и вообще в любой час дня и ночи связаться с любым телефонным абонентом на территории Советского Союза.
Контакт с «ОКО» и другими метеорологическими спутниками осуществляется с помощью параболических антенн. Они упрятаны в три огромных серебристых двадцатиметровых шара на верхней палубе, что придает кораблю совершенно экзотический вид.
И еще следует добавить, что знакомство с «Академиком Хмелевским» — процесс довольно сложный и длинный. Чтобы обойти все его помещения, задерживаясь в каждом не более пяти минут, мне понадобилось трое суток. Я облазил судно от трюмов до клотиков, но нигде не нашел хотя бы намека на «Перехватчика ураганов». А ведь я точно знал, что аппарат находится на борту.
Когда я спросил об этом Евгения Максимовича, он загадочно усмехнулся и похлопал меня по плечу:
— Потерпите — узнаете.
Я знал — когда Кудояров не хотел что-либо сказать, то добиваться этого бесполезно.
Вот пока первая «морская тайна».
Пресса
«СКЕЛЕТ В ШКАФУ»
Советский ученый, профессор Кирилл Румянцев снискал себе мировую известность своими смелыми и оригинальными проектами и идеями в области океанологии. О нем пишут много, но ни один из самых дошлых журналистов не может похвалиться, что взял у профессора Румянцева интервью или фотографировал его.
У англичан есть поговорка «Скелет в шкафу», что означает тщательно охраняемую неприглядную семейную тайну. Загадка профессора Румянцева объясняется просто: еще в начале его научной карьеры у него в лаборатории во время рискованного эксперимента произошел взрыв. Большой толстостенный стеклянный баллон, который он держал в руках, разлетелся вдребезги. Глаза чудом уцелели, но лицо оказалось страшно изуродовано осколками. Понадобилось 19 операций на лице и постановка искусственной нижней челюсти, чтобы привести лицо ученого в относительный порядок. Но навсегда осталась непередаваемо уродливая маска Квазимодо — вот причина, по которой профессор Румянцев никому не показывается и не разрешает себя фотографировать…
(Газета «Ивнинг ньюз», Лондон).
Одновременно мюнхенская «вечерка» — «Абендцайтунг» порадовала своих читателей очередной сенсацией:
«Как известно, никому из журналистов не удавалось до сих пор беседовать с профессором Румянцевым или сфотографировать его.
Перед отплытием научно-исследовательского судна «Академик Хмелевский» из Ленинградского порта наш специальный корреспондент побывал на борту корабля и получил у него интервью.
«Знаменитый ученый принял меня, — рассказал наш спец. корр., — в своей роскошно обставленной каюте.
Наш корр.: Уважаемый профессор, надеюсь, что цель плавания вашего корабля не является секретом?
Профессор Румянцев: Нет, почему же. Цель нашего научного похода — исследование Атлантиды, место гибели, которой я определил с достаточной точностью.
Наш корр.: Любопытно было бы знать — каким путем?
Проф. Румянцев: Гипотетическим путем. Могу заверить вас, что рассказ Платона об Атлантиде не является мифом.
Наш корр.: А испытания «Перехватчика ураганов»?
Проф. Румянцев: Я не знаю, о чем вы говорите.
Дальше совершенная галиматья, так как «наш спец. корреспондент» никогда в Ленинграде не бывал.
