Дальше поехали не по дороге, а свернули на тропу, в направлении стрелки, указывающей путь к «хозяйству геолога Лабазнюка». Оказалось, тропинка представляла, в сущности, тоже дорогу, только качеством напоминающую наиболее труднопроходимые участки маршрута авторалли Париж — Дакар.
В кузове находились какие-то ящики, на поверку оказавшиеся тяжелыми и кое-как закрепленными: они подскакивали, когда машина наезжала на очередной ухаб, ударялись о железный пол кузова, издавая адский грохот. Михаил и Сева не рискнули на них садиться, ехали стоя, держась руками за каркас под тентом. Юрину, к тому же, пришлось согнуться в три погибели. Клубы пыли сразу же заполнили все свободное пространство, грозя путешественникам страшной смертью от удушья. К огромному их счастью, поездка продолжалась не более семи-восьми минут.
2
На Севу, когда он выбрался, наконец, из пыльного плена на волю, нельзя было, наверное, смотреть без смеха или слез: одежда его уже подвергшаяся суровым испытаниям в море юрского и болоте каменноугольного периодов, пропиталась еще и современной лессовой «пудрой». Сева долго кашлял и отплевывался, очищая носоглотку от въедливой грязи. Михаил, тот использовал, вероятно, хитрый магический прием, и выглядел куда как пристойнее. На официальную церемонию он так, разумеется, не дерзнул бы явиться, а сходить, скажем, в питерскую лавку за булкой — вполне.
Лагерь геологов состоял из пяти палаток: одной большой — «десятиместки», одной для четырех человек и трех маленьких — двухместных. Большая палатка, — выяснилось в дальнейшем, — служила одновременно кухней, складом и спальней повара.
— Вот мое хозяйство, — объявил бородач, указывая рукой на лагерь.
Сева только теперь рассмотрел, как следует, человека, к которому, нежданно-негаданно, попали в гости: чуть выше среднего роста, широкоплечий, в брезентовых штанах и клетчатой рубашке-ковбойке; что-то было в нем от джеклондоновских героев-золотоискателей. Сходство дополнял широкий кожаный ремень, оттянутый с правого бока тяжелой кобурой.
— Значит, вы и есть геолог Лабазнюк? — предположил Михаил.
— Он самый. Вадим, — представился геолог.
Познакомились. Лабазнюк рассказал, что всего в лагере, вместе с ним, семь человек: геологи, повар и трое рабочих-канавщиков.
— В лучшие времена итээровцев и рабочих до тридцати набиралось. А сейчас наша контора, Магианская экспедиция, на ладан дышит, — посетовал хозяин. — Как Союз развалился, так и мы под откос покатились. А вы сами откуда?
— С Севера, из Соловейска. Слышали, нет? Есть такой город. Очень древний, кстати. Основан чуть ли не самим Рюриком, пока тот до Новгорода не добрался.
— И что же там копаете?
— О, там много чего есть! — внезапно оживился Михаил. — Про стоянки времен неолита и говорить не приходится. А поскольку мерзлота совсем недалеко, земля очень хорошо сохраняет даже деревянные изделия. Берестяных грамот, правда, пока не находили… Но Древняя Русь во всей красе. Вот, три года назад клад монет времён Владимира Святославовича нашли. Причем, что характерно: гривны и киевские, и новгородские, и черниговские. А среди них — одна золотая монета самого Владимира.
Сева едва сдерживал смех. Шеф не зря представился археологом. Про культуру русского севера домонгольского периода он может рассказывать не то, что часами — неделями, и в таких подробностях, что никакому академику не приснится. Вот только не будет ли его правда для академиков бредом сивой кобылы?
Лабазнюк видимо понял, что Михаил, человек увлеченный, сел на своего «конька», и прервал его вопросом:
— Как же вы заблудились?
Сева с хитрой ухмылкой глянул, искоса, на шефа — давай, мол, выкручивайся.
— Мы здесь по заданию Академии, — сходу сочинил ушлый Егорыч, — Сначала в Пенджикенте были. Там, в окрестностях, раскопки проводятся. Может знаете…
— Да, конечно, — подтвердил, к изумлению Севы, Лабазнюк. — Пенджикенское городище. Седьмой век.
«Во, дает, начальник! — восхитился про себя Всеволод. — Интересно, знал он про раскопки, или случайно угадал?»
— Так вот, — продолжил Михаил, — решили мы, по дороге в Душанбе, самостоятельно посетить легендарный Искандер-куль и его окрестности…
«Выходит, озеро, что мы видели, и есть Искандер-куль? Как догадался?», — продолжал удивляться Сева. Лабазнюк же согласно кивал: понятно, дескать, новички в горах, вот и заплутали.
— А зачем вы написали: «Турист, не проходи мимо»? — ловко сменил тему и ушел от дальнейших расспросов Михаил.
— Ну, это так… Шутка, — чуть замялся геолог. А потом подмигнул. — Иногда среди них попадаются симпатичные туристки…
Сева сразу все понял. Лабазнюк был мужчина лет сорока пяти, не более. Крупный, уверенный в себе — такие, наверное, нравятся женщинам. А в туристических группах, как он слышал, обычно преобладают дамы определенного склада, ищущие острых ощущений и охотно идущие на мимолетный роман.
— … Вот только туристов сейчас нет, — продолжал Лабазнюк. — У нас в Таджикистане гражданская война. Вы, конечно, в курсе.
— Оружие у вас по случаю войны? — поинтересовался Сева.
— Это? — Лабазнюк расстегнул кобуру и достал револьвер, явно обрадовавшись возможности похвастать перед гостями опасной «игрушкой». — Нам и в прежние годы полагалось по «стволу» на каждую группу. Сейчас — тем более. Наган со мною уже лет восемь. Безотказная машинка. Тридцать второго года выпуска, а работает как часы.
— Вам случалось его применять?
— Только по зайцам. А больше по бутылкам, — честно признался «стрелок».
— А что вы здесь ищите? — поинтересовался Сева. — Золото?
Почему-то принято считать, что геологи обязательно ищут либо нефть, либо золото. Лабазнюк ухмыльнулся.
— И золото тоже. Вообще-то мы специализируемся на сурьме и ртути. Хотите взглянуть?
Сева испугался, решив, что геолог потащит их в горы, смотреть на залежи руды. К счастью обошлось демонстрацией нескольких образцов.
— Это антимонит, — пояснил геолог, доставая из матерчатого мешочка куски белого камня, должно быть кварца с вкраплениями свинцово-серых «иголочек», — именуемый также сурьмяным блеском. А вот киноварь, сульфид ртути.
Он извлек из другого мешочка красивый ярко-алый камешек.
— По-арабски «киноварь» — «кровь дракона», — добавил всезнайка Михаил.
Лабазнюк хмыкнул, и как-то искоса глянул на Солнцева: откуда, мол, такой умник, и тот ли ты, мил человек, за кого себя выдаешь. Так, во всяком случае, подумалось Севе, но тут же он возразил себе: «С какой стати геологу в чем-то подозревать Егорыча? Солнцев же типа ученый — археолог, а про киноварь можно и в популярной книжке вычитать».
