Папаша Рендлю, при виде этих кошмарных созданий, набычился и крепко стиснул кулаки, а Ратмир Ветер громко скрипнул зубами. Эти ребята, судя по всему, были готовы подраться с таким противником немедленно, хотя настроение им изрядно портило то обстоятельство, что подземелье буквально кишело этими шипастыми тварями. Крохотный шпион Нэкса примостился между двух острых зубцов, имевших не менее пяти сантиметров в длину. Их на плече у храмовника-проводника, больше похожем на пилу, было с десяток.
Проводник целеустремленно двигался вперед. Чем дальше он шел, тем больше портилось настроение у всех присутствующих, так как все чаще и чаще им на глаза попадались высокие, простирающиеся в длину на сотни метров, штабеля ящиков и контейнеров с различным оружием. Ратмир, который по праву считал себя экспертом в этом вопросе, негромко комментировал увиденное:
– Так, так, у них есть энергометы "Вулкан" с тахионной фокусировкой, опасная, скажу я вам, штука. Ба, да у них есть и гамма-лазеры системы Клиндса и Мака, интересно, интересно. А вот это, ребята, совсем уж гадкая штука, штурмовой, тяжелый плазменный излучатель, модель ZL-17, машинка рандамарского производства. Эта штуковина выдает плазменный шнур такой мощности, что может запросто прожечь броню легкого крейсера. Да, ребята, у этих тварей неплохие поставщики оружия, доложу я вам.
Штольня, по которой топал храмовник, тем временем круто пошла вниз, а гладкий каменный пол сменился ступенями. Десятки, если не сотни тысяч зубастых и шипастых молодчиков двигались в обоих направлениях. Одни направлялись вниз, другие, наоборот, поднимались наверх. Наконец, проводник вынес крохотную телекамеру Нэкса в то место, которое все давно уже жаждали увидеть. Это была огромная, ярко освещенная пещера, края которой терялись в алом мареве. К счастью, проводник-храмовник вышел на самом верхнем ее ярусе, почти под потолком, который еще хранил первозданный вид и был украшен кое-где сталактитами.
Пещера, представляла собой гигантский амфитеатр, имеющий в поперечнике не менее двенадцати километров, похожий на огромный открытый рудник какого-нибудь отсталого мира, высеченный в плотном, мраморизованном известняке, самой пестрой расцветки от белого, до темно-коричневого цвета. Каменный купол этого подземного амфитеатра поддерживали решетчатые конструкции, изготовленные из материала, похожего на конструкционный керамит. Сооружение было очень древним, так как все конструкции были почти сплошь покрыты известковыми натеками.
Сотни ступеней, представлявших из себя широкие, шестидесяти, семидесяти метровые террасы, высотой в четыре-пять метров, спускались вниз. В кают-компании при виде этого зрелища, раздалось глухое, недовольное ворчание. На каждой террасе стояли, сидели или лежали бесконечными рядами миллионы, а то и вовсе десятки миллионов этих злобных колючих красавчиков. Ступени-террасы прорезались гладкими лотками, устроенными для быстрого спуска, по краям которых были высечены ступени для подъема наверх. Лотки спускались вниз, почти на четырехкилометровую глубину прямо к арене, диаметром никак не меньше пяти километров.
Изображение на экране дернулось несколько раз вверх и вниз. Судя по тому, что делали впереди стоящие существа, проводник, так же, как и они, сначала присел на четвереньки, потом уткнулся рожей в пол и несколько раз отжался на руках. Ритуал был простенький, но весьма показательный, что-то вроде дружеского приветствия каких-нибудь древних троглодитов из каменного века. Откланявшись, пестренькие зубастики садились на задницу и ловко скользили на своих плоских хвостах вниз, притормаживая руками.
Учитывая то, что скользить им приходилось по плотному камню, а скорость была вполне приличной, оставалось только пожалеть их костлявые задницы, потому, как нагревались они преизрядно, а никаких следов смазки на лотке не было и в помине. Видимо, лоток был не таким уж и гладким, так как изображение на экране тряслось, как скаженное. Нэксу то ли стало жаль своего малютку-шпиончика, то ли он не надеялся на его прочность, но он отцепил его от храмовника и кроха проделала остальной путь в самостоятельном, плавном полете.
Самое интересное находилось в самом низу. То, ради чего храмовники отбивали поклоны. Над громадной ареной, посыпанной тускло-сизым песком или каким-то прахом, висел в воздухе гигантский бирюзово-голубой, с коричневыми и зелеными прожилками, неопрятного вида шар с дряблой, слизистой поверхностью. От шара спускались вниз до самой поверхности омерзительные, длинные, извивающиеся хоботы почти двухметрового диаметра, из которых медленно струились клубы кроваво-алого газа или газопылевой взвеси.
Спустившись на заднице вниз, храмовники на четвереньках подбирались к шару поближе и поднимали вверх свои оскаленные головы, издавая громкие, хриплые и повизгивающие звуки. Шар находил своими хоботами зубастые головы и всасывал бедолаг в себя, чуть ли не на половину. Судя по тому, как конвульсивно они дергались, это доставляло им толи нестерпимые муки, толи непередаваемое блаженство. Длилось это не долго, у кого несколько секунд, а у кого семь-восемь минут, после чего хобот голубого шара выплевывал своего поклонника, всего испачканного белесой слизью и немедленно подбирал следующего. Папаша Рендлю негромко чертыхнулся и отреагировал на увиденное:
– Великий Митра! И это паскудное, голубое непотребство, эта дурацкая, разросшаяся и готовая лопнуть от блевотины медуза задала столько хлопот целой планете? С каким же удовольствием я ее спалю.
– Да, уж, тут ничего не скажешь. С таким противником мне еще не доводилось сражаться. Ох и отвяжусь же я, друзья мои, когда придет время выжечь эту нечисть с поверхности Бидрупа! – Добавил внезапно посерьезневший валгийский сенсетив-коммандос и присовокупил – Послушайте, ребята, по моему эти колючие твари расцветкой превосходят нашу валгийскую братву? Вам не кажется, что я должен теперь рассматривать это, как оскорбление, нанесенное Валгии?
Остальные наблюдали за изображением молча. Храмовник, подвергнутый неизвестной по назначению процедуре, на четвереньках отползал назад к краю арены, поднимался на ноги и, весь облепленный слизью, с дьявольской прытью несся вверх по ступенькам. Некоторые храмовники, поднявшись на нужный им уровень, переходили на террасу и вставали в ряды себе подобных, другие жарили без остановки на самый верх и, видимо, возвращались затем на поверхность.
Были и такие, которые удалялись из пещеры через штольни меньшего диаметра, выходящие прямо на террасы, чуть ли не на каждом уровне. Последнее, что удалось рассмотреть Веридору Мерку и его друзьям из всего этого несусветного безобразия причинившего столько бед Бидрупу, была перекошенная рожа одного из храмовников. Нэкс сухо констатировал исчезновение изображения:
