— Я слышу его шаги. Пожалуйста, сделайте вид, что вы удивились.
Шаги быстрые, легкие. Ему сообщили, что я пришла в себя. Он спешит ко мне, мой возлюбленный беспокоится обо мне. Как мне повезло!
— Элисон, ты проснулась. — Я чувствую движение прикрепленных ко мне трубок, слышу звук — его пальцы стучат по мерному флакону капельницы.
— Вижу, Грета уже начала вводить тебе морфий. Как твои плечи? Болят?
Я хочу резко кивнуть, но, опьяненная наркотиком, лишь безвольно качаю головой.
— Удивлена? Неужели ты думала, что я пришью тебе две разные руки? Писательница с несогласованными руками? Что за нонсенс! До сир пор не могу простить себе того, как я поступил с Саймоном. — (Я слышу, как скрипит ручка по бумаге, он заносит данные в клиническую карту. Он убирает волосы с моего лба. Кеннет говорил мне, теперь я золотистая блондинка.) — Вероятно, тебе будет интересно знать, что твои руки принадлежали восемнадцатилетней балерине. Представь их гибкость и красоту — изящные жесты сильфиды. Теперь эти руки — твои.
Его губы касаются моих. Щека прижимается к моей щеке. Влага. Слезы? Он плачет?
Как мне хочется протянуть руки и обнять его. Но вместо рук я чувствую только боль в том месте, откуда у меня недавно торчали трубки. Но… "Всему свое время" — так он говорит. Всему свое время.
Мое сознание то уплывает, то вновь ко мне возвращается. Временами мозг охватывает оцепенение. Дни сменяются ночами, ночи днями — бесконечная череда. Я чувствую только прикосновения моего Кеннета и Греты.
Должно быть, сейчас ночь, потому что Соня, сестра Кеннета, сидит рядом со мной и читает. Периодически мой слух ловит ее негромкий голос. Соня никогда не прикасается ко мне, даже когда я реву от боли. В таких случаях она просто зовет доктора. Я узнаю ее по голосу и шелесту переворачиваемых страниц.
Вдруг у меня непроизвольно вырывается низкий, гортанный стон. Он меня шокирует. Я напрягаюсь, выговаривая, и слышу произнесенное мною слово: "Помогите".
Соня роняет книгу и выбегает из палаты. Потянуло прохладным воздухом, и я понимаю, что она оставила дверь в коридор открытой. Затем я слышу ее неестественно напряженный голос, она говорит с кем-то по телефону.
— Да, черт возьми, она заговорила… нет, просто "помогите".
Человек, с которым беседует Соня, встревожен новостью.
Голос Сони звучит осторожно, будто она извиняется, и вместе с тем взволнованно. Очевидно, происшедшее привело ее в смятение.
— Хорошо. Конечно. — Она вешает трубку.
Соня вбегает в палату, приближаясь к моей кровати, замедляет шаг. Удивительно, как люди заблуждаются насчет слепых.
Почему-то наивно думают, что слепота ограничивает сенсорное восприятие.
— Я позвонила Кеннету. Разбудила его. Он скоро будет здесь.
Я с усилием выдавливаю из себя слова: я могу говорить.
Голос у меня резкий и визгливый. После операции гортань, вероятно, еще полностью не восстановилась.
— Да, можешь говорить. — Голос у Сони притворно радостный. Очевидно, это событие ее сильно расстраивает.
Я жду, когда приедет Кеннет, чтобы поговорить с ним. Он влетает в палату и бросается ко мне. Поцелуями покрывает мое лицо и шею.
— Соня сообщила мне, что ты заговорила. Скажи только одно слово. Произнеси мое имя, пожалуйста.
Он держит мое лицо в своих ладонях. Я улыбаюсь. Сейчас я очень счастлива.
— Кеенннет.
— Чудесно! А теперь пусть связки отдыхают. Не хочу, чтобы ты их напрягала. Не могу поверить. Спонтанная регенерация!
Я киваю и улыбаюсь. Я буду делать так, как ты просишь. А завтра я скажу, что люблю тебя.
Я приготовилась вновь погрузиться в сон, я устала от пережитых волнений. В этот момент я услышала разговор в коридоре. Дверь практически закрыта, и я с трудом различаю слова.
— Голос как у нее, — саркастически говорит Соня.
— Работа с ее гортанью еще не закончена, он будет звучать как у Элисон. Никогда в жизни я больше не услышу отвратительно резкий голос той женщины. Никогда больше ее глаза не будут смотреть на меня с издевательской насмешкой.
— Кенни, я знаю, ты веришь, что все будет идеально, но уже сейчас ясно, что все будет ужасно.
— Соня, не надо так говорить.
Меня поразили не слова Кеннета, а интонация, с которой он их произнес. Я явственно услышала: "Еще раз скажешь нечто подобное, я тебя убью". И он не шутил.
Соня замолкает. Я слышу, как она входит в палату, садится и берет в руки книгу. Она дышит прерывисто. Ей страшно. Я ощущаю быстрое прикосновение ее руки к моему плечу. Теперь и меня охватывает страх.
Я уже не могу спать. Мой мозг, накачанный морфием, сочиняет различные сценарии развития событий. И каждый раз я выступаю в роли жертвы. В моем воображении Кеннет уже не искусный и любящий творец, а мясник, отсекающий от моего тела все, что ему не нравится и кого-то напоминает.
Входит Грета, чтобы сменить Соню. Я дожидаюсь, когда она начнет мыть мне лицо, и демонстрирую свой голос:
— Грета…
— Что? Вы что-то сказали? — Грету не поставили в известность о том, что я заговорила.
— Я боюсь.
— О господи. — Грета переходит на шепот. — Он знает, что вы можете говорить?
Я киваю и спрашиваю:
— Ты знаешь, кто я?
— Элисон Ниэри Крейг. Я прочитала одну из ваших книг. Я не большая любительница чтения. Я человек действия, понимаете, люблю смотреть, слушать.
— Я сейчас в теле женщины, которую доктор знал раньше?
— А разве вы не знаете, кто вы? — испуганно спрашивает Грета.
— Я — Элисон Ниэри Крейг. Но мое тело. Лицо. Доктор услышал мой голос и сказал сестре, что, пока жив, он не желает слышать его. И что он собирается его изменить.
— Ну, я не знаю. — (Разве? Я не верю Грете.) — Вы очень красивая… по моему мнению… вы же знаете, что я чувствую, когда…
Догадываюсь.
— Грета, я боюсь, это тело и лицо ему хорошо знакомы. И возможно, он удалил глаза и гортань только потому, что они ему кого-то напоминали.
— Мисс Элисон, — она взяла мое лицо в ладони, — я не дам вас в обиду.
Мы слышим в коридоре шаги доктора и замолкаем. Грета отходит к раковине, чтобы приготовить воду для дальнейшего мытья.
— Как ты себя сегодня чувствуешь? — Кеннет снимает легкое одеяло, которое укрывает мое обнаженное тело.
— Мне больно, — произношу я низким, скрипучим голосом.
— После умывания я увеличу дозу, и боль утихнет. У меня для тебя потрясающая новость. Ноги. Мне по факсу прислали фотографию. Я жду результаты пробы на совместимость тканей. Но практически уверен, они будут твоими. Дивной красоты. — В его голосе восхищение. Он счастлив. И мои страхи и сомнения отчасти рассеиваются.
