— Так, — протянул Илья Юрьевич, накручивая на руку привязной ремень. — На то, что сказано здесь, как говорил Чапай, наплевать и забыть… В космос под удар космических лучей без достаточной защиты на долгий срок подниматься не станем. Сигнал на Землю дадим. Для этого используем импульс автоматической метеостанции. Любые слои пробьет.
Алеша хлопнул себя по лбу:
— На базе ракеты «Знание» создадим на Венере колонию. Выживем во что бы то ни стало, чтобы посланная со звездолета за нами экспедиция получила от Нас богатейший научный материал. А покуда разработаем программу широких исследований Венеры.
— Да-а, — протянул Добров и стал тереть щетину на голове.
— Можно мне пожать вам руку, сэр? — спросил Вуд Керна.
Керн удивился.
— За то, что вы готовы были это сделать, — сказал Вуд.
Алеша подошел к пульту и включил внешние микрофоны.
В кабину ворвалась волна звуков, которые были привычными в лесу, но казались противоестественными в кабине.
Алеша вздрогнул, словно в удаляющемся скачущем грохоте и пронзительном замирающем визге услышал что-то.
Прислушались и другие.
Алеша ухватился за спинку кресла.
Она!
И, словно у самого окна кабины, раздался призывный крик, нежный и громкий, переливающийся.
Алеша держал в руке скульптурную головку неведомой чужепланетной девушки и вслушивался в лесной голос.
— Эоэлла!..
Добров нахмурился. Вуд поник головой. Илья Юрьевич, упершись могучими руками в расставленные колени, смотрел в пол.
Погода на Венере улучшилась. Дул сильный, но ровный ветер. Небо было высокое и красное, по нему перемещалась заря невидимого Солнца.
Вокруг ракеты кипела работа. Люди принялись за устройство укрепленного лагеря. Решено было соорудить вокруг корабля прочную изгородь, которая защитила бы «колонистов», как начали исследователи называть себя, от внезапных нападений. Конечно, в первую очередь имелись в виду ящеры, но… кто знает, могли быть и не только ящеры.
Циркульными пилами срезали исполинские папоротники, распилили их на части. Первые на Венере бревна вездеход волоком тащил из леса к ракете.
Реактивный двигатель поднимал такой шум, что распугал всех окрестных животных. Когда Добров выключал его, наступала тревожная тишина.
Только небольшие птеродактили неотступно кружили над лагерем, выглядывая добычу с большой высоты.
Исследователи не обращали на них внимания.
Добров приволок на вездеходе очередное бревно.
Его заострили с одной стороны в виде кола, а другой конец опустили в выкопанную яму, на дне которой поблескивала вода. Закапывали кол с наклоном нарубку лагеря. Частокол получался внушительным.
Вуд оценивающе посмотрел на него: — Недурная крепость. Готов выдержать в ней любую осаду… до возвращения Мэри.
Алеша положил ему руку на плечо.
— А я счастливее, — задумчиво сказал он, глядя в чащу и прислушиваясь.
Вуд внимательно посмотрел на него.
Из люка ракеты донесся звонкий лай Пульки.
— Слышишь? — сказал Алеша. — Эх, неужели не стану записки писать, засовывать их Пульке за ошейник?
— Записки? — удивился американец. — Кому?
Алеша выразительно посмотрел на лес: — И не беда, если не прочитает… если ответа Пулька не принесет!..
— Вас, русских, всегда так трудно понять! — признался Гарри.
Пулька лаяла, надрываясь.
По лесенке, не попадая ногой на ступеньки, спускался Богатырев.
— Эх, братцы! — сказал он. — О мозге человеческом мы рассуждали, а о сердце забыли.
— О каком сердце, командор? — удивился Керн. — Боли в сердце?
Богатырев положил руку на плечо американцу:
— Да, да, Аллан. Боли в сердце… в женском сердце, которое мы совсем не знаем! — И он посмотрел в лицо другому американцу.
— Командор!.. — только и мог крикнуть Гарри.
Он остановился перед Богатыревым, задыхаясь.
— Всем… наверх! — крикнул Богатырев и первый ухватился за перила лестницы.
Через несколько минут все снова собрались в радиорубке.
Богатырев включил магнитную запись. Диски начали вращаться, а он прерывисто говорил:
— Я проверил запись радиолокатора… И обнаружил… «Просперити» проходил над нами и после переданной радиограммы… которую мы считали последней.
— Как! Была еще радиограмма?
— Она записана автоматом. Мы не догадались проверить.
Гарри, решительно отодвинув Керна и Алешу, подошел к магнитофону.
— «я не смогла улететь, — донесся через шорох помех голос Мэри. — Я отказываюсь от всего, что ждало меня там. Я никогда не смогла бы воспользоваться этим. Пусть их нет здесь внизу, пусть погиб мой Гарри, но я не вернусь на Землю. Мой долг — сохранить результаты экспедиции. Я бережно оставляю их на «Просперити». Его застанет последующая экспедиция со звездолета даже и через несколько лет. А я сама подготовила уже запасный планер, чтобы опуститься на поверхность Венеры, в квадрат «семьдесят»… и, может быть, найти Гарри».
— О-о! — воскликнул Керн. — Мой гениальный брат Томас в состоянии был воспроизвести в электронных схемах мозг мужчины, но никогда бы он не смог программировать подобие женщины!..
— Молчите! — крикнул Гарри. — «Просперити» кружит вокруг планеты, и… он пуст?
Никто не ответил.
Вуд отвернулся и отошел к окну. Он стал смотреть на багровое небо.
— Вот… такое оно, оказывается, и есть, женское сердце, — сказал Богатырев. — «Просперити» выйдет из-за горизонта через несколько минут.
Алеша бросился к радиоаппаратуре, стал давать позывные, словно кто-то мог услышать его.
Вуд стал за его спиной, сжав кулаки и наклонив голову.
Репродуктор был включен. Слышался шорох и треск атмосферных разрядов. Порой казалось, что звучит морзянка.
И вдруг раздался ясный, неправдоподобно близкий голос Мэри Стрем:
— «Просперити». Я — «Просперити». У меня галлюцинация?.. Я — «Просперити»!
Алеша потянул Гарри за рукав.
Тот опустился около Алеши на одно колено, взял в руку микрофон и стал говорить… почти шепотом.
Керн обернулся к Богатыреву:
— Я думаю, что первый доклад об экспедиции уже сделан.
— Программа действий меняется! — объявил Илья Юрьевич. — До старта флагманского корабля «Знание» осталось не больше часа. Доброву — уточнить время старта и определить точку встречи с «Просперити». Аврал!.. Разгрузить «Знание» до предела. Взошедшие на Венере земные злаки не брать, уничтожить.
