Поль потряс ее, проверяя, достаточно ли осталось кофе от предыдущей заварки. Порядочный всплеск. Он воткнул штепсель.
Проходя обратно по гостиной, Поль заметил, что взгляд Клэр следует за ним. Он прилег на кровать и подтянулся к изголовью, подложив сзади подушку.
— Ну что, — прервал он молчание, доставая сигарету из пачки у телефона, — давай выкладывай. Кто на этот раз? Далеко у них зашло, когда ты их застукала?
Клэр Докстадер так плотно сжала губы, что на щеках появились ямочки.
— Только бабник вроде тебя — ничем не лучше Гарри, такой же мерзавец — мог так об этом спросить!
Поль лишь пожал плечами. Вытянувшись во весь рост и откинув со лба соломенную челку, он сосредоточился на сигарете. А на Клэр ему и смотреть не хотелось. Такая штучка у него в гостиной вслед за Жоржеттой. Слишком уж скоро. Да еще и жена друга. Поль неторопливо затягивался и думал о чем-то невнятном. Он казался слишком длинным для этой кровати, нескладным. Вряд ли интересным для женщин. Но, похоже, некоторый интерес он для них все-таки представлял, поскольку Клэр разглядывала его уже как-то совсем по-другому. Даже сама атмосфера в комнате неуловимо переменилась — словно Клэр вдруг поняла, что вторглась не только в гостиную Поля, но и в его спальню. Туда, где не только принимают гостей, но и занимаются кое-чем еще. Они оказались совсем рядом друг с другом — пока еще разделенные неким обстоятельством, которое, как оба прекрасно понимали, в любой миг могло раствориться как дым. И оба вдруг ощутили неловкость. Поль прикрылся простыней, а Клэр отвернулась.
Тут, к счастью, внимание отвлек гудящий и булькающий кофейник.
— Черт возьми, а сколько же сейчас времени? — спросил Поль (спросил, скорее, самого себя, чем Клэр, что-то вроде самозащиты). Потом, схватив с ночного столика будильник, уставился на дурацкий циферблат, будто цифры и стрелки хоть что-то для него значили. — Проклятье, три часа ночи! Вы там вообще спите когда-нибудь? — Поль откровенно играл роль походного котелка, который указывает чайнику на закопченный бок. Сам он не спал сутками, а теперь и вовсе не собирался ложиться — так кого же он дурачил театральными вопросами с деревенским акцентом?
Решив поправить задравшуюся юбку, Клэр приподнялась в кресле — и Поль в очередной раз насладился теми маленькими радостями, которые мини-юбки доставляют такому ценителю женских ножек, каким он себя считал. Так и не ответив на его восклицание, Клэр умело перехватила его взгляд. Сначала просто позабавилась — а потом втянула этот взгляд в свои глаза.
Дельце раскручивалось. И очень даже запросто. Договор об использовании удобного случая и разделении вины заключили без всякого обсуждения. Даже без обоюдного согласия о его необходимости. Поль развелся не так давно, чтобы начать задумываться о высоконравственном поведении, а Клэр все никак не могла остыть от нанесенной ей обиды. Никто еще не произнес вслух название игры, но оба уже готовы были играть — и оба понимали неизбежность того, что ожидалось с минуты на минуту.
И. в тот самый миг, когда Поль Рид допустил, чтобы страстные желания, одиночество и чувство вины, собравшись воедино, толкнули его на прелюбодеяние (почему не назвать вещи своими именами?) — на любовное действо, что творится без катализатора самой любви, — вот тогда в темном и пустом углу комнаты стало происходить что-то страшное и отвратительное.
Но Поль пока еще ничего не подозревал.
— А что это ты именно ко мне решила рвануть? — беспечно спросил он у Клэр.
— Ну, ты единственный из моих знакомых, кто мог в такое время не спать… и я просто голову потеряла… слишком разошлась, чтобы как следует подумать. — Клэр умолкла, сказав куда больше, чем ей казалось. Из всех тех мест, куда она могла отправиться, из всех вшивых баров, где она могла с кем-нибудь познакомиться и в отместку переспать, из всех знакомых ей и Гарри супружеских пар, из всех дешевых гостиниц, где ночь невинного сна стоила бы ей от силы долларов восемь, — из всего этого Клэр выбрала Поля и его спальню-гостиную. Выбрала дыру в тот мир, где из душевной боли и разочарования могла родиться вина.
— Кофе еще не готов? — поинтересовалась женщина.
Поль соскользнул с кровати и прошел на кухоньку, прекрасно сознавая: Клэр не сводит взгляда с его обнаженного торса. Желая того, чего ему на самом деле не хотелось, он полагал, будто знает, к чему все идет. Поль думал, что, когда все закончится, когда они убьют что-то друг в друге, он просто станет презирать и ее, и себя. И больше ему этого не потребуется. Как же он ошибался!
Когда Поль передавал Клэр кофейную чашечку, их пальцы соприкоснулись — и по-новому вдруг соприкоснулись их взгляды. Той ночью в миллионный раз был пройден вечный замкнутый круг. Цикл тот, однажды начавшись, должен был продолжаться.
А тем временем в темном углу медленно и неотвратимо продолжало расти то, что во всем своем безобразии осталось незамеченным. Их бесчувственная связь стала повивальной бабкой на странных родах.
Сама процедура развода оказалась превосходной мельницей, годной на то, чтобы размолоть любого в мельчайшую пыль. На теле, казалось, без конца появляются мельчайшие ссадинки — то от беготни по коридорам, где все вечно друг с другом сталкиваются, то от юридических консультаций, то от возни с бумажками, то от пустых телефонных звонков, когда никто никому ничего не сообщает, то от каких-то взаимных обвинений… Но что самое плохое — все больше и больше стиралось осознание того, что вся эта суета не есть нечто реальное, а всего-навсего порождение разных дрязг, ложных намерений, пустых желаний и призрачных иллюзий. Всего совершенно нематериального — и в то же время столь вездесущего. Достаточно реального, чтобы разрушить его семейную жизнь с Жоржеттой. Так, будто эти фантомы и впрямь были вещественны, они вырвали ее из рук Поля. Вырвали из его мыслей и из его жизни. Подобные призрачным налетчикам, чьей единственной целью стало разрушить, разбить, расколоть их союз, фантомы эти порождены были в равной степени разумами их обоих. И теперь Поль остался наедине со всеми этими мыслями, иллюзиями и серыми образами — один в своей квартирке, где силы эти успели обосноваться, создать свою целостную структуру, пока Жоржетта раскидывала руны, бормотала заговоры и заклинания, заваривала таинственные составы — словом, занималась всем тем, что так точно соответствовало магическому ритуалу развода. И чем дальше заходил процесс разделения — камень, бездумно летевший под гору, остановить стремительное движение которого могло лишь неимоверное усилие, — тем разительнее оказывались перемены в жизни Поля, что строилась теперь совсем по-иному. Жизнь его казалось совершенно отдельной от Жоржетты — и в то же время полностью определялась иллюзией ее присутствия и реальностью ее отсутствия.
