– Вы же без допинга… – не желая верить своим глазам, простонал Саймон. – Почему вы спаслись?
– Потому что я – не ты!
– Ты – не я?.. – растерянно переспросил Саймон.
– Вот именно! – Манокарец принялся мерзко ругаться на своем родном языке.
Оглянувшись через плечо, Саймон обнаружил, что зверей стало больше.
– Убейте их, или они съедят нас! – взвизгнул он.
– Они спасаются от пожара, идиот! Смотри, они сейчас даже друг друга не трогают. Не бойся, у зверей инстинкт, они не станут жрать ходячую смесь дерьма и наркотиков.
– Какую смесь? – не понял Саймон.
– Тебя.
Деревья на опушке вспыхнули, и вскоре все озеро было охвачено кольцом пламени. В воду падали горящие ветки, животные беспокойно кричали. Саймон кожей ощущал страшный сухой жар – зачерпнув пригоршню воды, плеснул в лицо, не выпуская из поля зрения манокарца (чтобы вовремя сделать ноги, если тот попробует сократить дистанцию). Что-то вцепилось в одежду, полезло на плечо. Он с диким воплем отшвырнул от себя маленькое мохнатое существо. Зверек поплыл прочь, судорожно молотя лапами, и через несколько секунд вскарабкался на спину массивного черного барвирога – тот покосился назад, но сбрасывать гостя не стал. Саймон с тоской подумал об аэрокаре, который наверняка погиб в огне (такой уютный и надежный, с биотуалетом, медикаментами, едой и бортовым бластером!).
– Мы пропадем из-за вас! – крикнул он Шидалу. – Все потому, что вы хотели отомстить!
– Мне терять нечего, – отозвался манокарец. – Но перед тем как сдохнуть, ты мне заплатишь!
– Вы хоть раз в жизни пробовали думать? – Саймон шарахнулся в сторону, спасаясь от очередной пылающей ветки, – та зашипела и превратилась в черный зигзаг на воде. – Создавать эксцессы и снимать фильмы – это моя специальность! Люди в нас нуждаются, иначе им некуда деваться от скуки. Вы не должны судить меня по обычным меркам, потому что я стою выше добра и зла! Добро и зло – это всего лишь материал для наших фильмов…
– Ты стоишь по уши в дерьме, – перебил Шидал.
– Я талантливый человек! – в отчаянии огрызнулся Саймон (поди объясни этому типу, что такое «талантливый человек»). – Я начинал как выдающийся тележурналист, а потом меня пригласили в «Перископ» – и мои работы потрясли всю Галактику! Это вам хоть о чем-нибудь говорит?!
– Саймон, я не ангел…
– Это я успел заметить, ваше превосходительство!
– Я – приговоренный к смертной казни преступник. Я убил своих начальников и сбежал от наказания, а это одно из наитягчайших преступлений. Но по сравнению с тобой я просто святой! Хочешь узнать, что я с тобой сделаю, когда кончится твой… пожар?
– Меня не интересуют ваши извращенные фантазии, – передернув плечами, процедил Саймон сквозь зубы.
– А ты послушай, чтоб не скучать…
Шидал начал рассказывать, подолгу задерживаясь на особо отвратительных подробностях. Издерганный Саймон нервно озирался: если бы отойти от него подальше, чтоб ничего не слышать… Но около берега толпились животные, а шагнешь в сторону – кто знает, какая там глубина (видимо, о том же подумал и манокарец, потому что приблизиться к своей жертве не пытался). Необходимо что-то придумать, чтоб этот изверг замолчал… Внезапно Саймона озарило – и он заткнул уши. Наступила чудесная тишина. Губы манокарца еще некоторое время беззвучно шевелились, потом замерли. Саймон поглядел на низкий дымный купол и устало поморщился: где же пожарные, где спасатели? Они давно уже должны были появиться, а их все нет и нет! Это по их вине он чуть не погиб.
Наконец огонь ушел. Вокруг озера стояли тлеющие черные остовы, иные из них накренились и угрожающе скрипели. Небо по-прежнему застилал дым.
– Выходи на сушу! – приказал Шидал, направив на Саймона бластер.
Саймон поглядел на него, на столпившееся в воде зверье – а потом оттолкнулся от дна и поплыл к противоположному берегу.
– Ты куда?!
«Туда, где тебя нет», – мысленно ответил Саймон. Пока он не сообразил заткнуть уши, он успел услышать достаточно, чтобы понять: лучше умереть, чем попасть в лапы к Шидалу. Так что пусть стреляет – хуже не будет.
– Вернись! Убью!
Манокарец раза два выстрелил вслед – мимо, для острастки (Саймон определил это по тому, что вода на мгновение становилась горячей и тут же остывала). Потом послышалась его яростная ругань и крик:
– Пропустите меня! С дороги, тупые скоты!
Оставаясь на плаву, Саймон развернулся и глянул в ту сторону: Шидал протискивался к берегу, бесцеремонно расталкивая больших барвирогов. Значит, надо плыть побыстрее! Минут через десять ноги коснулись дна, он выбрался на припорошенную пеплом теплую землю. Манокарец бежал к нему вдоль кромки озера, размахивая бластером – мокрый, грязный, неописуемо отвратительный. «Да ведь это и есть тот самый вечный обыватель, о котором говорил шеф! – с горьким пафосом подумал Саймон. – Осатаневшее „живое сырье“! Он не понял моего фильма и теперь хочет…» Вспомнив, что именно Шидал хочет с ним сделать, он сорвался с места и бросился в чащу.
В черном выгоревшем лесу даже звуки умерли, но Саймон слышал позади топот и хруст – враг не отставал. Его поражала живучесть манокарца: столько выдержать, не принимая допинга! По крайней мере, сам он давно бы уже свалился замертво, если б не мейцан. Подумав о мейцане, Саймон ощутил укол тревоги: у него осталось всего три капсулы. Изъятый у Ромеля запас подарил ему несколько дней полноценной жизни, но слишком быстро иссяк. Завтра он израсходует последнее – а потом станет легкой добычей для Шидала. Этот кошмарный тип не отвяжется, месть – тоже своего рода наркотик.
Впереди, за обугленными черными колоннами, как будто виднелись скалы. Саймон прибавил скорости. Там, в скалах, он спрячется… и примет еще одну дозу… а то раны разболелись и дыхание сбивается… кроме того, со скалы можно прыгнуть и разбиться насмерть… если мейцан закончится и никакого чуда не произойдет… он все-таки оставит Шидала в дураках!..
Скалы, так и есть. Невысокие, покрытые слоем копоти. Цепляясь за выступы, Саймон ловко, как обезьяна, полез наверх – и вскоре оказался на неровной площадке примерно три на четыре метра, с одиноким кустиком на краю. Живым, не обгоревшим. С одной стороны высился каменный гребень. С другой громоздились растрескавшиеся уступы, дальше открывался вид на пепелище. У горизонта клубилось черное и багровое, а выше завис целый рой серебристых точек – пожарные машины. Шидал стоял у подножия скалы и смотрел вверх, запрокинув голову. Саймон оглядел площадку: как назло, ни одного булыжника. Его мучила жажда, боль усиливалась. Вытащив три последние капсулы, он проглотил их и обреченно вздохнул – сейчас нет смысла экономить. Вновь поглядев вниз, обнаружил, что манокарец карабкается по скале – медленно, без особой сноровки, зато с леденящей целеустремленностью. Саймон опять начал озираться: он не рассчитывал найти здесь хороший кирпич, но если в мире есть справедливость, пусть ему подвернется небольшой, зато увесистый камешек… Справедливости в мире не было.
