- Куланна убили! - пронесся по полю крик.
Тиермес услышал его случайно. И, услыхав, издал странный горловой звук. А затем метнулся по полю в поисках врага.
Каэтане и Траэтаоне удалось собрать вокруг себя несколько сотен воинов, и они пробивались неуклонно к центру Шангайской равнины, туда, где стояли окруженные отборными войсками несколько хранителей: в их числе - Эр-Соготох и Жемина. Внезапно на пути бессмертных выросли воины - наряженные в одежды из выделанной кожи, щедро украшенной перьями.
- Йаш-чан! - воскликнула Каэтана. - Зачем вы?..
Она хотела спросить, зачем они покинули относительно безопасные свои горные долины и пришли сюда, где гибель была неизбежной. Но времени у нее не было. Ее время сидело сейчас на вершине дозорной башни над крепостной стеной Салмакиды и чего-то там колдовало, уронив на каменный пол медовые коржики, да так о них и забыв.
- Мы обещали помочь тебе, - бросил на ходу Хедерге. Он уже прицелился в кого-то из толпы лурдов, выпустил стрелу, и враг свалился как подкошенный. Наши боги сказали - всем есть дело до этого сражения.
- Они бы еще сами приковыляли, - крикнул Траэтаона.
- Они пришли! - отвечал Хехедей-мерген.
Каэ оглянулась. По полю битвы шли тяжело и неуклюже, пробивая себе путь сквозь неприятельские ряды, два кряжистых существа, похожие на ожившие стволы вековых дубов. Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон не понаслышке знали, что такое схватка с Мелькартом, и посчитали, что достойнее всего будет умереть, сражаясь против извечного врага.
Пустив Ворона вскачь, Интагейя Сангасойя оказалась возле них.
- Они постараются снова открыть проход, и это им может удасться, прогрохотал Ан Дархан. - Им нужно помешать. Второй волны этого нашествия вы не выдержите.
Она огляделась. Шангайская равнина была усеяна телами мертвых. Какие только существа не нашли тут свой конец! Она представила себе еще одно такое столкновение, и ей стало жутко.
- Удачи тебе, девочка! - проскрежетал Джесегей Тойон и упрямо пошагал в ту сторону, где собирались войска врага.
Оха все еще кипела. Казалось, сколько ни есть на свете подводных гадов, все они теперь обезумели и ринулись в битву. Йабарданай уничтожил их в таком количестве, что вода в реке стала густой, маслянистой и бурой от их крови. То и дело всплывали на поверхность части чьих-то уродливых, покрытых слизью или чешуей тел.
- Интересно, где этот бездельник А-Лахатал? - задал Йабарданай вопрос в никуда.
- Тут! Тут! - раздался возглас, и в волнах Охи мелькнули зеленоватые волосы бессмертного. - Тружусь не покладая меча, а ты кричишь.
- Так бы и сказал сразу, братец! - весело отозвался Владыка Морей. - Кто же тебя, трудолюбивого, знает?!..
Доспехи Ур-Шанаби ничего не весят, и Такахай и Тайяскарон безмерно любят свою госпожу, но все равно ей приходится нелегко. Будучи Истиной, она ощущает безмерную боль, и это значит, что кто-то из близких и дорогих уже погиб, а она даже не попрощалась с ними. Ей трудно двигаться, но она не имеет права ни на скорбь, ни на страдание. Каэ прорубает себе дорогу в рядах вражеских воинов, одержимая одной целью - убить кого-нибудь из двенадцати, кого угодно, чтобы не дать Мелькарту снова прорваться в этот мир.
Волна схватки сталкивает ее с фенешангами. Каэ не видела их с самого утра и теперь искренне радуется, что они живы. Полубоги выглядят не лучшим образом белые волосы слиплись и покрыты коричневой коркой. Может, это грязь, может кровь. Если кровь, то неизвестно чья. Но все же маленькая богиня испытывает облегчение - чувство ни с чем не сравнимое. Правая рука Римуски висит как плеть, но фенешанг улыбается ей. Вчетвером полубоги представляют огромную силу, они не расстаются ни на мгновение, возможно потому и уцелели в этой бойне. Затем лурды и солдаты Эр-Соготоха оттесняют фенешангов от маленькой богини, и она снова теряет их в пылу схватки.
Элоах возник перед ней внезапно. Он и пытался скрыться, однако Ворон оказался быстрее его скакуна. Каэ успела схватить гнома за край плаща и дернула его с такой силой, что он вылетел из седла. Рванулся было вскочить на ноги, даже успел выхватить короткий кинжал, но меч богини оказался более быстрым - и она отсекла гному голову, уклонившись от фонтана крови, ударившего прямо в нее. Безголовое тело село на земле, загребая почву и траву руками. Каэтана свесилась с седла и стремительно сорвала у него с груди талисман. Твари Мелькарта бросились на нее со всех сторон, и тогда она высоко подбросила золотое украшение, на лету разрубив его Такахаем.
Увидев, что их осталось одиннадцать, Дженнин Эльваган рассвирепел. Он проложил себе дорогу через ряды воинов йаш-чан и добрался до уступа, нависающего прямо над бурыми от крови водами Охи. Остановившись на самом его краю, понтифик Хадрамаута запрокинул голову, уткнув лицо в бледное, страдающее небо, и закричал гортанно и протяжно.
Йабарданай содрогнулся, услышав этот крик. Страшное заклятие призывало Йа Тайбрайя подняться из бездны, пренебрегая принесенной на Алтаре жертвой. А-Лахатал тоже услышал отчаянный зов понтифика и ужаснулся - более всего на свете боялся он встретиться с морским змеем. А Эльваган, выкрикнув заклинание, бросился в Оху и обернулся странным существом с хвостом вместо ног. Это создание Тьмы атаковало Йабарданая.
Оха стонала и ревела, пытаясь исторгнуть из себя огромное число водяных тварей - скользких, опасных, с выпученными глазами и алыми спинными гребнями. И уже двигалась против течения огромная горько-соленая масса воды, несущая в себе Ужас Морей - великого Древнего Зверя Йа Тайбрайя.
Аджа Экапад понял, что пора уносить ноги. Он стал непревзойденным специалистом по этой части. Крепко сжимая в руках вместительный ларец, он попытался просто покинуть Шангайскую равнину, используя как власть талисмана, так и собственные заклинания. Однако они не подействовали. Не то повелитель Мелькарт не хотел отпускать своего раба, не то воздух равнины был перенасыщен магией. В любом случае Экападу пришлось воспользоваться обычным путем: влезть на коня и постараться покинуть своих соратников прежде, чем они заподозрят неладное. Ему удалось довольно далеко отъехать от гущи сражения; если кто-то становился у него на пути, маг испепелял противника, не прибегая к оружию. Он уничтожал вражеских воинов не глядя и потому был немало удивлен, когда очередей пущенный им комок пламени не достиг цели.
- Постой, Экапад, - произнес спокойный молодой голос. - Ты не слишком торопишься? Ведь еще не все закончено.
- Пропусти меня, щенок! - голос мага сорвался на визг.
Ему было страшно. Ибо перед ним стоял самый великий, самый сильный и могущественный чародей Арнемвенда. И какая разница - знал ли он об этом сам? Магнус был непревзойденным мастером, достаточно того, что он сумел победить в открытой схватке онгона Корс Торуна. Молодой чародей стоял перед своим врагом с непокрытой головой, и ветер трепал его выгоревшие на солнце волосы. Он был пешим и безоружным.