И Альсино, потеряв сознание, уже не ощутил обрушившегося бомбовым ударом ливня.
Что кому на роду написано.
На Бога надейся, а сам не плошай
Народная мудрость
Разбрызгивая лужи от недавнего ливня, Оля бежала вдоль уложенной на равнине энерготрубы.
Будто округлые стены диковинной крепости тянулась она по полю, поднимаясь до уровня трехэтажного дома.
«Где же конец этой Китайской стены?… Там Альсино. Что с ним?»
Оля побежала, не дождавшись, пока биороботы устранят после урагана повреждения на летающем диске Председателя. Труба, уходившая в облака, казалась неимоверно длинной, а на земле километровая дистанция вдоль нее для бегуньи не преграда!
Наконец Оля увидела перевернутый диск. Под ним лежал биоробот-пилот. Видимо, его придавило опрокинувшимся диском. Вспомнился Робик, спасший ее. Груда камней над ним.
«Но где же Альсино? Может быть, успел выскочить?»
С трудом пробралась она в приоткрытый люк. По стенам — панели с циферблатами, пустые кресла… и никого внутри кабины.
«Значит, выбрался! Ураган мог унести его далеко. Что, если он лежит, несчастный, с поломанными ногами? И некому помочь!»
Колючий холодок прополз по Олиной спине.
«Найти! Во что бы то ни стало найти!»
Она всматривалась в местность поблизости. Всюду ровные поля с примятой мокрой травой. Оля стала соображать, откуда дул неистовый ветер? Конечно, с моря! Над ним собирались тучи, нагрянув вместе с ураганом, неся сумерки в разгаре ясного дня.
«Надо идти от берега, как они шли здесь с Альсино когда-то».
Все дальше и дальше уходила Оля от перевернутого диска, но ничего не находила, как ни всматривалась в каждую выпуклость на полегшей от ливня траве.
Уже теряя надежду, увидела она вдали пятнышко, приближающееся к ней.
«Что это? Не человек ли? Или это возвращается Альсино?» — обрадовалась она и побежала навстречу, замахала руками, закричала.
Но человек, если это был он, совсем не походил на статного Альсино. Куда меньше ростом. Несет что-то…
Совсем задохнувшись от бега и волнения, Оля остановилась, вглядываясь в приблизившуюся фигуру, и поняла, что видит перед собой биоробота с грузом.
А еще через мгновение разглядела, что биоробот несет бессильно свисающего на его руках человека.
Ужас объял Олю: «Неужели это Альсино, подобранный роботом?»
Робот заметил девушку, остановился и положил свою ношу на влажную траву.
Для Оли все роботы казались одинаковыми, но лежащий человек несомненно был Альсино!..
Она бросилась к нему, она гладила бледное лицо его, пытаясь уловить хоть слабые признаки дыхания, а биоробот бубнил почему-то на русском языке:
— Его проносило над нашим диском, когда я выбирался наружу. Я установил направление полета и вычислил траекторию…
— Да при чем тут траектория! — сквозь слезы воскликнула Оля. — Жив он?
— Отсутствует необходимая аппаратура для такого определения.
Оля нащупала пульс, почувствовала его слабое биение. Но грудь Альсино не поднималась.
— Искусственное дыхание! Помогай мне! — приказала Оля роботу, прильнув губами ко рту Альсино и вдыхая в его легкие воздух, одновременно ритмично нажимая его грудь.
Сообразительный робот помогал ей, бесстрастно сообщая:
— Рассчитанная траектория позволила отыскать его в котловане, где раскапывали старый город. Его зажало между двумя разрушенными стенами.
Один «спасательный поцелуй» возымел действие. Альсино задышал.
И только теперь, утирая влажный лоб, Оля спросила робота:
— Откуда ты взялся? И почему знаешь, как со мной говорить?
— Знание русского языка было заложено в меня для восприятия воспитания, — объяснил робот.
— Я воспитывала Робика. Бедняга, спасая меня, погиб в камнепаде.
— Моэла по просьбе Альсино восстановила меня к возвращению моей воспитательницы. Это была уникальная операция…
— Ты Робик?! Не может быть!..
Оля внимательнее вгляделась в робота, и он вдруг перестал быть для нее одной из биологических машин. Оля узнала в нем своего Робика. Радость засветилась в ее заплаканных глазах, прогоняя из души ужас отчаяния и одиночества. Словно лучший друг пришел ей на помощь в самую трудную минуту. Да это так и было.
— Робик! Нужно вернуть Альсино к жизни!
— Я думаю, что снижающийся диск доставит сюда людей, способных оказать необходимое содействие, — произнес Робик, указывая на приземляющийся диск Высшего Координационного Совета.
Вышедшие из него Председатель и Наза Вец с помощью Оли и Робика осторожно перенесли Альсино в кабину.
— Сожалею, что не смогу сопровождать вас, — сказал Председатель. — Меня ждет встреча с нашими звездными гостями, а столь необходимого нам сейчас Альсино вручаю вашей заботе и врачебному искусству Моэлы. Наза Вец заменит меня, оставаясь с вами.
И Председатель, кивнув на прощание, отправился к виднеющемуся вдали зданию энергостанции. Высокий, в белом одеянии, с посохом в руке.
Громоздкий диск, унося Альсино, Олю, Наза Веца и, конечно, не отстающего от них Робика, поднялся в воздух. Он полетел к горному краю, где в живописной долине приютился домик Моэлы…
Окаймленная горами долина казалась Оле чудесной.
Синие громады — как ограда сказочного мира. И все здесь волшебно! И пышные ветвистые лесные великаны, выросшие у Моэлы в саду; и принесенные ими тени дремучей чащи; и солнечные лужайки между ними с мягкой зовущей травой; и цветы! Особенно цветы! Всех семи цветов радуги! И Оле хотелось услышать их музыку красок, о которой Альсино рассказывал ей.
Но то, что рассказал он теперь, подведя ее к пню с годичными слоями роста дерева, показалось ей более чем сказкой! Некие слои Времени в ином измерении. И в них жизнь неомира программирует события последующих волн Жизни.
— Это как же? Выходит, я попала в свое будущее к далеким потомкам? И ты… — начала она.
— Хочешь сказать, я — твой праправнук через множество поколений? И это невероятно, потому что противоречит закону причинности: причина не может быть прежде следствия, яйцо не появится раньше курицы?
— Ну конечно! Я ведь для тебя прозрачная! — вздохнула Оля. — И подумать ничего нельзя!..
Альсино с улыбкой разъяснил:
— Сама Природа поставила грань между реальностью и абсурдом. Людям не проникнуть в ближние слои Времени. Этим исключается такая нелепица, как дети, живущие раньше своих родителей.
— Это даже смешно! — попробовала шутить Оля. — Совсем как у Марка Твена. Он решил, что «сам себе дедушка». Правда-правда!
