– Ты же видишь то, что должно произойти, – сказал недоуменно Кир, – почему же ты не принял своевременно каких-то действий?
– Арбитр свободен в своих действиях, и последствия этих действий неизвестны, поэтому ты стал черным пятном, закрывающим будущее. Я был вынужден искать древние пророчества и легенды, в которых есть упоминания о тебе, и поэтому я всегда опаздывал.
Кир с удивлением посмотрел на него:
– Получается, что в далеком прошлом это будущее было уже известно, а сегодняшний день скрыт моим черным пятном?
Багра хмыкнул.
– Представь ткань. Ты вплетаешь новую нить. Ты можешь предсказать, как изменится рисунок?
– Да, с какой-то степенью достоверности.
– Так вот нить – это какое-то событие. Изменяется рисунок, изменяется ткань, и можно уже предположить, какие новые нити вплетутся в ткань. Боги и некоторые люди видят ткань и рисунок, но все может меняться. Новые события изменят будущее и рисунок.
В прошлом видели эту ткань, но в сегодняшнем дне она видится другой. Ты тот, кто может изменить будущее, такое право тебе дали боги, и поэтому там, где появляешься ты, меняется рисунок. Я знал о тебе, но не видел будущего из-за того черного пятна, которое тебе сопутствует, поэтому я искал в древних текстах ключевые события с твоим участием. Кир устало вздохнул:
– Я думал, что боги всесильны.
– С точки зрения людей, да. – Багра усмехнулся. – Но между нами тоже существует градация, у каждого что-то получается лучше, что-то хуже.
Кир кивнул:
– Спасибо за разъяснение. Может быть, ты расскажет мне, в чем суть спора, в котором я выступаю арбитром?
Багра пожал плечами:
– Я не должен тебе об этом говорить.
– Это твой мир? – Кир показал на равнину за свое спиной. Багра кивнул.
– Он мертв. И теперь ты хочешь, чтобы мир Матери волчицы превратился в такую же пустыню?
Багра вздохнул:
– Теперь я бы учел подобную возможность.
Кир задумчиво сказал:
– Мир Матери-волчицы уникален. В нем собрались изгои из других миров, и это люди, обладающие даром. Твои жрецы не смогли бы прижиться и закрепиться ни одном мире, кроме этого, потому что они сами – люди с даром.
– Мир, о котором ты так красочно рассказываешь, стает в своем развитии от других. Ему нужен толчок, и быстро догонит другие миры. И, кстати, ты так и не сказал: что тебе предложила твоя богиня?
Кир улыбнулся:
– Она сказала, что создаст для меня новый пейзаж своем лугу.
– И это все? – Багра удивленно взглянул на него. – Я тебе создам тысячу таких пейзажей.
– Создай здесь, в этом пустом и мертвом мире, но только чтобы это была не иллюзия, а реальность, и я обещаю тебе, приду сюда сам и приведу своих детей.
Багра отрицательно покачал головой:
– Это произойдет не скоро, потребуется не одна тыся лет, прежде чем здесь снова все оживет. Поэтому мне нужен тот мир. На нем я хочу обкатать свои новые мысли и идеи.
Кир понимающе улыбнулся:
– Тогда пойми еще одно. В мире Матери-волчицы происходит что-то действительно странное. Люди с даром порождают других с новыми, еще неизвестными способностями. Это другое развитие, ты не сможешь его поддержать. И когда накопится этот мощный потенциал, тот мир создаст то, что не сможет создать ни один другой мир. Я думаю, что это произойдет в недалеком будущем. И твои жрецы тоже были нужны, чтобы этот мир не застаивался в своем развитии. А вот воинов из других миров этот мир может не успеть переделать…
Решение принято, – неожиданно услышал Кир в своей голове. – Арбитр выполнил свою роль. С этого момента ни один человек из чужого мира не сможет попасть в тот мир. А черные жрецы – это по-прежнему задача живущих в нем, любое их решение будет принято. Багра, твое вмешательство с этого момента запрещено под угрозой изгнания.,
Кир почувствовал легкую дурноту, как при переходе, и оказался в другом незнакомом ему месте.
Ты свободен в выборе, – услышал он снова тот же голос, – Отныне ты больше не арбитр…
Война закончилась. Волки преследовали черных жрецов и воинов до степи, а затем возвратились в свой город.
Все вернулось на свои места, но все изменилось. Стая стала другой. Много старых волков погибло, их место заняли молодые юноши, еще не достигшие возраста стаи, но война сделала из них воинов, и они не собирались больше возвращаться в храм.
И в мыслях новой стаи город волков больше не казался безопасным, а стая непобедимой. Уныние поселилось в полуразрушенных домах города и в храме Матери-волчицы.
Две сестры и брат сидели в маленькой комнате за алтарем храма Великого одинокого волка. Корвин по праву вожака теперь жил в нем. Сейчас он сидел на кровати и с надеждой смотрел на Дару. Та с закрытыми глазами пыталась увидеть то, что их ожидает в будущем. Камень на ее груди пульсировал, меняя цвета.
Неожиданно Криса, сидевшая рядом с Дарой и с интересом наблюдавшая за ней, побледнела и закрыла лицо руками. Дара вздрогнула и встревоженно посмотрела на Крису.
– Ты уверена? – спросила она. Криса отняла руки от лица, по которому бежали слезы, и кивнула. Дара вздохнула и сказала хриплым от волнения голосом:
– Наш отец только что попрощался с Крисой, и теперь она больше не чувствует его. Должно быть, он погиб, а мы так и не увидели его. – Дара грустно усмехнулась, слезы тоже побежали по ее щекам. – Мы остались одни, Корвин, этом мире. Нам больше некому помочь.
– А Мать-волчица сказала, что мы увидим его, – задумчиво произнес Корвин. – Похоже, что и у богов не все получается…
Криса продолжала бесшумно плакать. Дара сидела рядом и сквозь слезы что-то успокаивающе шептала.
– Я ждал этой встречи, – уныло пробормотал Корвин. – Воины и жрецы оставили нас в покое, но это ненадолго. Они боялись его и бросили все силы на то, чтобы уничтожить его. Они добились своей цели, теперь им больше некого бояться. Они снова нападут, и на этот раз стая погибнет.
– Им есть кого бояться, просто они еще этого не знают, – сказала неожиданно Дара. – Теперь они должны бояться меня, я исполню пророчество. Я пойду к черному камню и уничтожу его.
Криса перестала плакать, она вытерла слезы и обняла Дару.
– Я возьму тебя с собой, – сказала Дара ласково. – Я слышу твои мысли, мы отомстим за нашего отца и за всех, кого убили черные жрецы и их войны.
Корвин хмыкнул:
– Почему никто не спрашивает меня? Почему никому не интересно, что я думаю? Почему мои вздорные сестрицы думают, что я соглашусь и пойду вместе с ними на верную гибель?
Сестры одновременно посмотрели на него и мягко улыбнулись. Он грустно рассмеялся.
