Помолчав, он прибавил:
— И я очень счастлив.
Она посмотрела на него с улыбкой и ничего не ответила.
— Пойдемте этой тропинкой, — предложил он, — и вы мне расскажете историю австрийских девушек… Вы будете здесь моей Шехерезадой…
— Только наших ночей будет не тысяча и одна…
— Увы! Наших ночей…
Она перебила его.
— Эти девочки — близнецы. Они росли вместе — сначала в Вене, потом в Будапеште и были друг для друга всем на свете, подруг у них не было. В восемнадцать лет они познакомились с венгром, отпрыском древнего графского рода, прекрасным, как полубог, музыкальным, как цыган, и обе в тот же день без памяти влюбились в него. Спустя несколько месяцев он сделал предложение одной из сестер. Вторая, охваченная отчаянием, бросилась в воду, но ее спасли. После этого избранница графа Ники приняла решение отказаться от него, и у сестер возникла мысль умереть вместе… Именно тогда, подобно мне, подобно вам, они получили письмо-рекламу «Танатоса».
— Какое безумие! — воскликнул Жан Монье. — Они молоды, прелестны… Почему бы им не поселиться в Америке, где другие мужчины будут домогаться их любви?.. Несколько недель терпения…
— Сюда, — с грустью заметила она, — все попадают из-за отсутствия терпения… Но каждый из вас мудр, когда дело касается других… Кто это сказал, что у людей всегда хватает мужества переносить чужие несчастья?
В тот день люди, живущие в отеле «Танатос», видели, как мужчина и женщина, оба в белом, бродили, горячо споря друг с другом, по аллеям парка, у подножия скал, вдоль ущелья. Когда стемнело, они повернули назад, к отелю, и садовник-мексиканец, разглядев, что они идут обнявшись, отвернулся.
После ужина Жан Монье весь вечер в маленькой безлюдной гостиной шептал на ухо Кларе Керби-Шоу слова, казалось, волновавшие молодую женщину. Затем, прежде чем подняться к себе, он разыскал мистера Берстекера. Директор сидел в своем кабинете, перед ним лежала толстая конторская книга в черном переплете. Мистер Берстекер проверял какие-то счета и время от времени красным карандашом решительно вычеркивал строку.
— Добрый вечер, мсье Монье! Могу ли я вам оказать какую-либо услугу?
— Да, мистер Берстекер… Во всяком случае, я на это надеюсь… То, что я хочу вам сказать, весьма удивит… Такая внезапная перемена… Но такова жизнь… Словом, я пришел сообщить вам, что изменил свое решение… Я уже не хочу умереть.
Мистер Берстекер в изумлении вскинул на него глаза.
— Вы это говорите всерьез, мсье Монье?
— Я знаю, — продолжал француз, — я вам покажусь непоследовательным, неустойчивым… Но разве не вполне естественно, что с изменением обстоятельств меняются и наши решения?.. Неделю назад, когда я получил ваше письмо, я был в полном отчаянии, совершенно одинок… Я думал, что бороться уже нет смысла… Сегодня все преобразилось… в сущности — благодаря вам, мистер Берстекер…
— Благодаря мне, мсье Монье?
— Да. Ведь это чудо совершила молодая женщина, напротив которой вы меня посадили за столиком… Миссис Керби-Шоу очаровательна, мистер Берстекер.
— Я вам это говорил, мсье Монье.
— Очаровательна и способна на героические поступки… Я сказал ей всю правду о своих бедствиях, к она согласилась разделить их со мной… Вас это удивляет?
— Нисколько… Здесь мы привыкли к таким неожиданным развязкам… И я рад за вас, мсье Монье… Вы молоды, очень молоды…
— Итак, если вы не возражаете, мы вдвоем, миссис Керби-Шоу И я, уедем завтра в Диминг…
— Стало быть, миссис Керби-Шоу, как и вы, отказывается…
— Понятно — да… Впрочем, она сама сейчас подтвердит вам это… Остается только уладить еще один вопрос довольно щекотливого свойства… Триста долларов, которые я вам внес, — это почти все, что у меня было. Так вот, эти деньги навсегда перешли к владельцам «Танатоса» или же я могу, чтобы купить билеты для нас обоих, получить часть их обратно?
— Мы честные люди, мсье Монье. Мы никогда не взимаем платы за те услуги, которых не оказали. Завтра же утром касса сделает перерасчет: вы заплатите по двадцать долларов в день за полный пансион и обслуживание, а разницу вам вернут.
— Вы чрезвычайно любезны и щедры… Ах! Мистер Берстекер, как я вам признателен… Я вновь обрел счастье… Начну новую жизнь…
— Весь к вашим услугам, — сказал мистер Берстекер.
Он следил глазами за Жаном Монье, пока тот не исчез из виду. Затем нажал кнопку и сказал:
— Пришлите ко мне Саркони.
Спустя несколько минут портье явился.
— Вы меня звали, синьор директор?
— Да, Саркони… Нужно сегодня же вечером пустить газ в номер 113… Около двух часов ночи.
— Прикажете, синьор директор, до летала пустить сомниал?
— Вряд ли это нужно… Он хорошо будет спать… На сегодня это все, Саркони… А завтра на очереди девушки из семнадцатого, как было намечено…
Уходя, портье столкнулся в дверях с миссис Керби-Шоу.
— Войди, — сказал мистер Берстекер. — Я как раз хотел тебя вызвать. Твой клиент пришел объявить мне, что он уезжает.
— Мне кажется, я заслужила, чтобы меня похвалили. Я очень старалась.
— Да, ты быстро справилась… Я это учту.
— Стало быть, сегодня ночью?
— Сегодня ночью.
— Бедняга, — сказала миссис Керби-Шоу. — Он был так мил, романтичен…
— Все они романтичны, — отрезал Берстекер.
Она продолжала:
— Ты все-таки жесток. Ты уничтожаешь их именно в тот момент, когда они снова начинают любить жизнь.
— Жесток?.. Наоборот, в этом-то и заключается вся гуманность нашей системы… Его тревожили сомнения, связанные с религией… Я его избавлю от них.
Он заглянул в свою конторскую книгу.
— Завтра можешь отдохнуть… А послезавтра опять займешься вновь прибывающим… Тоже из банковских сфер, но на этот раз швед. И не так уж молод.
— Французик мне очень нравился, — мечтательно протянула она.
— Когда работаешь, разбирать не приходится, — сурово сказал директор. — Вот твои десять долларов и еще десять — премия.
— Благодарю, — сказала Клара Керби-Шоу и со вздохом положила деньги в сумочку.
Когда она вышла, мистер Берстекер взял красный карандаш и аккуратно, с помощью небольшой металлической линейки, вычеркнул в конторской книге некую фамилию.
Андре Моруа
Из «Жизни людей»{8}
Главы из Всемирной истории, выпущенной издательством Университета в Томбукту в 2027 году
ГЛАВА CXVIII
1984 — Чрезвычайные события на Земле. 1989 — Издание на Уране трактата "Жизнь людей". 2012 — Первое земное издание перевода "Жизнь людей".Когда в конце 1990-х годов между Землей и большинством других планет установились дружественные отношения, ученые Земли выразили желание сравнить свои теории и гипотезы с теориями коллег из иных миров. Подобное сравнение наталкивалось порой на значительные трудности, ибо выдающиеся физики Венеры, Юпитера и Марса, как известно, не воспринимают ни световых, ни звуковых сигналов и живут в мире особых радиации, о которых нам ранее ничего не было известно. Однако теория сенсорных эквивалентов быстро развивается, и уже сегодня, в 2027 году, мы можем перевести на земной язык практически все языки Солнечной системы, разумеется, кроме сатурнианского.
