- Ну что же, господа, значит, настал черед мне водить, - решительно поднялся Мстислав. - Не сомневайтесь, моя "истинная сила" вполне надежна. В течение, как минимум, двадцати минут вам беспокоиться не о чем.
Высказав эту уверенность, витязь сразу начал действовать - в его руке появился тяжелый металлический дротик, с которым он и двинулся к Базе. Однако тут же Командору стало ясно, что их всех давно держат и под наблюдением, и за дураков: по мере приближения Мстислава к цели, дверной проем начал освещаться изнутри неоновым светом, интенсивность которого постепенно нарастала. Чуть поколебавшись, витязь медленно вступил на порог, держа метательное оружие наготове. И в ту же секунду весь первый этаж озарился ослепительным белым огнем, словно там бесшумно взорвалось какое-то адское световое устройство...
Мстислав инстинктивно отпрянул назад и замер на верхней ступеньке. Так он и оставался неподвижным в течение долгих двух или трех минут, а потом повернулся лицом к вездеходам и безнадежно развел руками.
У Командора сразу упало сердце; не чувствуя тела, он, пошатываясь, побежал к витязю. Эльза, Гуннар, Кирилл и Злата бросились следом, но, попав в прихожую, сбились в кучу и застыли, не в силах пошевелиться.
В зале были люди. Много людей, не меньше двадцати. Все хорошо знакомые.
Ближе всех безмолвно цепенели те три десантника, которые вошли полчаса назад. Вернее, на ногах стояли только двое - согнутые, с мертвыми выпученными глазами - третий же сидел, широко расставив руки, будто пытаясь ими что-то обхватить. Приблизительно в таких же нелепых, скрюченных положениях находились и прочие боевые соратники Гуннара Озолса. Лежал только один, но и у него обе руки были подняты кверху. Казалось, что десантников то ли парализовало, то ли мгновенно заморозило. Или же они отрабатывали сложную учебную "позу манекена" в крайне странном исполнении...
Выдав вполголоса нецензурщину, от которой покраснел бы последний пропойца в последнем кабаке Столицы, Злата выхватила из внутреннего кармана курточки продолговатый прибор (из него сразу же полезли в разные стороны небольшие антеннки) и подскочила к высокому офицеру с вывернутой правой ногой. Подсоединив к этой конечности свое устройство, Йоркова напряженно вгляделась в крохотный дисплей, перещелкнула каким-то рычажком, снова хлестко выругалась и подбежала к другому несчастному. Подобная операция повторялась еще много раз - светлый силуэт маленькой женщины, как потерянный, метался среди окаменевших фигур, и не хотелось смотреть на его судорожные бесполезные движения. Когда разведчица "Элиты" вернулась ко все еще неподвижной группе соратников, она была вся влажная, и лишь полное отсутствие косметики помогло ей сохранить пристойный вид. Тяжело дыша и ни на кого не глядя, Злата выдохнула в три приема:
- Этих, троих... кто вошли последними... спасти еще успеем - "СН-23" действует необратимо только через три с половиной часа. Но для остальных, кроме скромных похорон, ничего больше сделать нельзя.
- "эС-эН"? Как перевести? - шепотом спросила Эльза, нервно пристукнув зубами. "Госпожа Метелица" посмотрела на нее, как на дикарку, и сказала с большой неохотой:
- Это так называемая "субстанция наказания" - в данном случае двадцать третьего состава мгновенного действия. Или, выражаясь языком богатырей-витязей, одна из многочисленных разновидностей "трупырей" довольно жесткого характера. Причиняет сильнейшие физические страдания (даже вскрикнуть нет сил) в продолжении всего лишь восьми минут сорока секунд - очень небольшое время для важнейшего параметра. Что происходит дальше - можете полюбоваться. Но с остальными беднягами все гораздо хуже, ведь их угостили составом под номером "60". При его действии болей не бывает (примерно, как было с Эдвином у Сафат-реки), но нейтрализатор нужно ввести не позднее первых пятидесяти минут. А они уже стоят так, без помощи, много часов!
- Это значит... - глухо просипел Гуннар, - это значит, что и нас спокойно могут пристукнуть в любой момент?
- Не думаю, - резко оборвала его Злата, - вы нужны живыми! Вот меня, как явно лишнюю, могли бы "зомбировать" или вообще уничтожить безо всякой жалости. К счастью, "истребители" не рассчитаны на избирательную атаку, а поражают сразу всех. И все же я была бы очень благодарна мисс фон Хетцен или господину Ласкэ, если бы кто-нибудь из них взял меня за руку.
Это простое пожелание привело названных лиц в состояние замешательства. Мстислав постоянно "держал сверхсилу", чередуя периоды концентрации с короткими моментами расслабления, и, похоже, не готов был заниматься кем-нибудь, кроме самого себя. Тогда Эльза мужественно сделала шаг вперед и вцепилась в запястье Йорковой, не совсем, впрочем, понимая, кому же на самом деле требуется защита.
В эту минуту ее отец с бормотанием: "Роман... а как же Роман?" пошел бродить среди окаменевших людей. Он всматривался в их лица и называл многих по именам, на его глазах то и дело выступали слезы. Лейтенант, хотя и не двинулся с места, тоже находился в угнетенном состоянии, то и дело вытирая усы тыльной стороною ладони. Лучше всех сохранил выдержку Инфантьев - он угрожающе посматривал по сторонам, будто выискивая, с кем можно сполна рассчитаться за содеянное. Ослепительный свет, потоком лившийся с потолка в самом центре зала, начинал плавно тускнеть по направлению к стенам и совсем исчезал в его углах, где по-прежнему ничего нельзя было разглядеть.
Первый этаж Главной Станции не имел обычного кольцевого прохода и представлял собою нечто вроде огромного квадратного ящика с минимальным внутренним содержимым - расположенная возле входа-выхода стеклопластиковая лестница на второй уровень была наиболее впечатляющим сооружением на фоне беспорядочно расставленных легких кресел и прочего подобного инвентаря. Обычно прозрачная, сейчас она тоже имела вид вязкого сгустка черноты с неразличимыми перилами и ступенями. В какой-то момент Кирилл вдруг заметил, как с левого края эта чернота начала вдруг бесшумно удлиняться, принимая форму то ли чудовищного крыла, то ли зловещей остроконечной тени... Издав предупредительный возглас, он осторожно двинулся навстречу. Лейтенант, витязь и обе женщины торопливо обернулись, причем Эльза с пронзительным верещанием, означавшим, что искомая "волна" наконец-то обнаружилась.
Командор расценил всеобщее возбуждение по-своему: подумав, что нашелся Роман, он со всех ног поспешил обратно, на бегу всматриваясь в очертания крупной фигуры, аккуратно запакованной в плотный армейский плащ нефтяного цвета. Когда плечо Густава фон Хетцена поравнялось с плечом Инфантьева, неизвестный отрывистым движением головы откинул назад капюшон - и все, кто находился в движении, второй раз замерли так основательно, словно вросли в пол.
