Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)

Мы поинтересовались у провожатого, почему нас поселили так далеко от караульной, и он ответил, что таким образом претендентов на должность хотят оградить от ссор со старыми служаками. Они, дескать, сразу начинают испытывать силы новичков, отчего многие просто гибнут, и очень трудно поддерживать личный состав дворцовой охраны на необходимом уровне, пока этот обычай не изжит. Потому Саленсус Олл и распорядился отделить казармы соискателей, к тому же их запирают для надежности, дабы предотвратить агрессивные выходки старослужащих.

Столь нерадостное известие означало полное нарушение наших планов, потому что, по сути, мы оказывались пленниками во дворце Саленсуса Олла до тех пор, пока он не решит лично проверить, годимся ли мы для службы.

И все это время мы ничего не могли сделать, чтобы продвинуться в поисках Деи Торис и Тувии, ведь, когда наш провожатый вышел, огромный замок на двери сразу щелкнул.

Скривившись, я повернулся к Тувану Дину. Мой товарищ лишь грустно покачал головой и отошел к одному из окон в дальнем конце помещения.

Но стоило ему выглянуть наружу, как он позвал меня, и в его голосе слышались сдержанное волнение и удивление. В одно мгновение я очутился рядом с ним.

– Смотри! – сказал Туван Дин, показывая вниз.

Когда мой взор устремился туда, куда он показывал, я сразу увидел двух женщин, гулявших по окруженному стеной саду.

Я сразу же узнал их: это были Дея Торис и Тувия из Птарта!

Да, это были они, женщины, за которыми я гнался от полюса до полюса, через весь мир. Лишь десять футов и несколько металлических прутьев решетки отделяли меня от них.

Мой вскрик привлек их внимание, и, когда Дея Торис посмотрела вверх, прямо мне в глаза, я подал ей знак любви, который мужчины Барсума подают своим женщинам.

К моему изумлению и ужасу, она высоко вскинула голову с видом полного презрения на точеном лице и тут же повернулась ко мне спиной. Мое тело покрывала тысяча шрамов после тысячи схваток, но никогда за всю мою долгую жизнь я не страдал от ран так, как от ледяного взгляда этой женщины, проникшего прямо мне в сердце.

Я со стоном отшатнулся от окна и закрыл лицо ладонями. Туван Дин тоже громко окликнул Тувию, но через секунду ахнул, значит и его отвергла собственная дочь.

– Они даже слушать не хотят! – пробормотал он. – Они зажали уши и ушли в дальний конец сада! Неслыханное дело, Джон Картер! Должно быть, обе они зачарованы!

Я вскоре набрался храбрости, чтобы вернуться к окну, потому что, хотя Дея Торис и окатила меня презрением, я все равно любил ее и не мог отвести глаз от ее божественного лица и фигуры, – но она заметила, что я смотрю на нее, и снова отвернулась.

Я совершенно не мог понять ее странного поведения. А пренебрежение Тувии к отцу казалось просто невероятным. Неужели моя несравненная принцесса до сих пор цеплялась за ту чудовищную религию, от которой я спас ее мир? Может, она смотрела на меня с гадливостью и презрением потому, что я вернулся из долины Дор? Или она оскорблена тем, что я осквернил храмы и персоны священных фернов?

Ничему другому я не мог приписать все эти странности, хотя сердце отказывалось верить, что великая любовь Деи Торис и Джона Картера может зависеть от расы, убеждений или веры.

Пока я печально взирал на затылок своей прекрасной царственной жены, ворота в другом конце сада открылись и вошел какой-то мужчина. Мимоходом он вложил что-то в руку желтокожего стража, и, несмотря на довольно большое расстояние, я разглядел, что это были деньги.

Я сразу понял, что пришедший просто подкупил охранника. А мужчина повернулся в сторону двух женщин, и стало ясно, что это не кто иной, как Турид, черный датор перворожденных.

Прежде чем заговорить, он подошел к женщинам довольно близко, и, когда они обернулись на звук его шагов, я увидел, как Дея Торис отпрянула от него.

На лице Турида появилась мерзкая усмешка; он шагнул еще ближе к женщинам и что-то сказал. Я не слышал его слов, но ответ прозвучал громко.

– Внучка Тардоса Морса всегда может умереть, – сказала моя любимая. – Но она ни за что не станет жить под твоим именем.

После этого чернокожий негодяй опустился перед ней на колени в пыль, умоляя о чем-то. Я расслышал далеко не все – хотя датор явно говорил под влиянием страсти и волнения, он в то же время боялся повысить голос из страха быть обнаруженным.

– Я бы спас тебя от Матаи Шанга, – бормотал он, насколько я мог разобрать. – Ты ведь знаешь судьбу тех, кто попадает в его руки. Неужели ты не предпочтешь этому жизнь со мной?

– Я ничего не предпочту, – ответила Дея Торис, – даже если бы я была свободна выбирать, и ты это знаешь.

– Но ты свободна! – воскликнул Турид. – Джон Картер, принц Гелиума, мертв!

– В этом я сомневаюсь, но даже если бы он погиб и мне пришлось выбирать другого мужа, то, пожалуй, меня бы больше устроил травяной человек или белая обезьяна, чем Матаи Шанг или ты, черный калот! – с насмешкой и презрением бросила Дея Торис.

Внезапно черный мерзавец потерял власть над собой, с грязным ругательством кинулся на хрупкую женщину и злобно сжал ее горло. Тувия завизжала и бросилась на помощь своей подруге по несчастью, и в то же самое мгновение я, обезумев от ярости, рванул металлические прутья оконной решетки и выдрал их из гнезд, словно это были куски медной проволоки.

Выскочив через дыру, я очутился в саду, в сотне футов от того места, где чернокожий душил мою Дею Торис, – однако это расстояние я преодолел одним прыжком. Я не произнес ни слова, отрывая его пальцы от ее прекрасной шеи, и молча отшвырнул негодяя в сторону футов на двадцать.

Кипя яростью, Турид поднялся с земли и ринулся на меня, как бешеный бык.

– Желтокожий! – пронзительно кричал он. – Да знаешь ли ты, на кого поднял грязную руку! Ну, сейчас ты поймешь, что значит оскорбить перворожденного!

Он подскочил ко мне, пытаясь добраться до моего горла, а я сделал то же самое, что и в день нашей первой схватки во дворе храма Иссу. Я нырнул под его протянутые вперед руки, а затем врезал ему сбоку в челюсть.

Как и в тот раз, он развернулся на месте, колени его подогнулись, черный датор рухнул на землю у моих ног. И тут я услышал голос за своей спиной.

Он звучал низко, властно и явно принадлежал высокопоставленной персоне. Я обернулся и увидел огромного великолепного желтокожего, и мне без всяких вопросов стало ясно: это и есть Саленсус Олл. Справа от него стоял Матаи Шанг, а за ними толпились более десятка стражников.

– Кто ты таков, – воскликнул правитель, – и что означает это вторжение в женский сад? Я не припоминаю твоего лица. Как ты здесь очутился?