Одно это было триумфом. Деление на мужчин и женщин — это величайший дар из всех, что мы имеем. Романтическая физическая любовь может быть присуща только этой планете. Если это так, то Вселенная гораздо беднее, чем могла бы быть… и я смутно грокаю, что мы, кто есть Бог, сохраним это драгоценное открытие и разнесем его дальше. Соединение тел и единение душ, обоюдный восторг, процесс, в котором каждый и дает, и получает… на Марсе нет ничего даже отдаленно похожего, и я в полноте грокаю, что именно это — источник всего, что делает эту планету такой богатой и чудесной. И, Джубал, пока человек — мужчина ли, женщина ли — наслаждается этим сокровищем, купаясь в волнах обоюдного блаженства душ, соединенных так же тесно, как и тела, человек этот так же невинен, как если бы никогда не знал физической близости. Но я грокаю, что зря говорю тебе это: ты знаешь это сам. Твое нежелание довольствоваться чем-то меньшим доказывает это… И, кроме того, я имею прямое свидетельство. Ты грокаешь. Ты всегда грокал, не прибегая к языку. Доун сказала нам, что ты был так же глубоко в ее сознании, как и в теле.
— Леди преувеличивает.
— Для Доун невозможно говорить об этом что-либо, кроме правды. И… прости меня… мы тоже там были. В ее сознании, не в твоем… и ты был там с нами.
Джубал не стал говорить, что те немногие случаи, когда он чувствовал, будто может читать мысли, приходились как раз на такие ситуации… да и то речь, скорее, шла не о мыслях, а об эмоциях. Он просто пожалел (на этот раз без горечи), что невозможно стать на полвека моложе. В этом случае Доун избавилась бы от теперешнего «мисс» перед фамилией, и он рискнул бы на повторную женитьбу, невзирая на старые шрамы. Вчерашняя ночь стоила всех тех лет, что ему предстояло прожить. По сути Майк был прав.
— Продолжайте, сэр.
— Вот чем мог бы быть союз мужчины и женщины. И чем, как я не сразу грокнул, он редко бывает. Вместо этого ему сопутствуют обоюдное безразличие, механически выполняемые действия, насилие и попытки соблазнения — все как в игре, не лучшей, чем рулетка, но менее честной… проституция, безбрачие — добровольное и вынужденное, — страх, чувство вины, ненависть, дети, выросшие в убеждении, что секс — это плохо и стыдно, что это надо прятать, что ни в коем случае нельзя доверять партнеру. Прекрасный и совершенный дар — разделение людей на мужчин и женщин — поставлен с ног на голову, вывернут наизнанку и от этого безнадежно изуродован.
И любое из тех отвратительных явлений, что я перечислил, венчается ревностью. Джубал, я не могу в это поверить. Я так еще и не грокнул «ревность» в полноте, для меня это синоним сумасшествия. Когда я впервые ощутил этот экстаз, моей первой мыслью было, что я должен немедленно поделиться этим со всеми моими водными братьями. С женщинами — непосредственно, с мужчинами — путем более частого деления воды жизни. Намерение попытаться сдержать этот неиссякающий фонтан напугало бы меня, подумай я об этом. Но такая мысль мне даже и в голову не приходила. И как логическое следствие — я не имел ни малейшего желания разделить это чудо с тем, кому я не доверял, кто не был моим водным братом. Джубал, я физически неспособен любить женщину, которая не разделила со мной воду. И так каждый в Гнезде. Психическая импотенция… если души не гармонируют, как гармонируют тела.
Джубал мрачно подумал, что это прекрасная система… для ангелов. И в этот момент краем глаза заметил, что на площадку садится машина. Он повернул голову. Ее полозья коснулись площадки, и она исчезла.
— Есть проблемы? — спросил он.
— Нет. — Майк покачал головой. — Они заподозрили, что мы здесь. Точнее, что я здесь. Они думают, что остальные мертвы. Я имею в виду Внутренний Храм. Остальные круги они не трогают. — Он усмехнулся. — Город наводнен штурмовиками епископа Шорта, но мы им даром не дадимся.
— Не время ли уводить семью отсюда?
— Джубал, не стоит волноваться. У этой машины не было никакого шанса ни о чем сообщить. Даже по радио. Я охраняю отель. Теперь, когда Джил переменила мнение о «неправильности» рассоединения неправильных людей, это не трудно. Мне приходилось прибегать для защиты к весьма непростым уловкам. Но теперь Джил знает, что я ничего не делаю, пока не грокну в полноте. — Лицо Человека с Марса осветилось совсем мальчишеской улыбкой. — Позапрошлой ночью она выходила со мной на тропу войны, и это не в первый раз.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Она довела до конца разрушение тюрьмы. Нескольких человек я не смог отпустить. Они были глубоко порочны. Поэтому я избавился от них и только потом убрал запоры и двери. Но я медленно грокал этот город все то время, что мы здесь живем. Несколько самых плохих людей были не в тюрьме. Я ждал, составляя список, тщательно все перепроверяя. Поэтому теперь, когда мы оставляем этот город, их больше нет в живых. Они рассоединены и отосланы к началу пути, чтобы сделать новую попытку. Между прочим, грокинг помог Джил изменить свое отношение к рассоединению от щепетильности до приятия. Она наконец сумела грокнуть, что невозможно убить человека. То, что мы делаем, больше всего походит на действия рефери, разводящего увлекшихся боксеров.
— Ты не устал играть в Бога, мальчик?
Майк улыбнулся с неприкрытой радостью.
— Я есть Бог. Ты есть Бог… и любой подонок, которого я рассоединяю, тоже есть Бог. Джубал, говорят, что Бог видит каждую пичугу. Так оно и есть. Но по-английски точнее будет сказать, что Бог не может не заметить каждую пичугу, потому что и она есть Бог. И когда кошка хватает воробья, оба они есть Бог, несут Божьи помыслы.
Еще одна машина пошла на посадку и исчезла. Джубал воздержался от комментариев.
— Скольких ты вывел сегодня из игры?
— Сотни четыре с половиной, я не считал. Это крупный город. Но через какое-то время он станет в высшей степени приличным. Мы, конечно, никого не собираемся исправлять. Наше учение вообще никого не исправляет. — Майк с несчастным видом поглядел на Джубала. — И вот о чем я должен спросить тебя, отец… Я боюсь, что я ввел в заблуждение наших братьев.
— Как это, Майк?
— Они слишком оптимистичны. Они видят, как хорошо работает мое учение в отношении них. Они знают, как они счастливы, сильны и здоровы, как глубоки их знания, как сильно они любят друг друга. А теперь они считают, что грокнули, будто достижение всем человечеством того же блаженства — всего лишь вопрос времени. Конечно, это будет не завтра, некоторые грокают, что даже две тысячи лет — всего лишь миг для подобной миссии, но будет неизбежно.
И я так сначала думал, Джубал. Я сделал все, чтобы они поверили в это. Но, Джубал, я упустил из виду ключевой момент: «Люди — не марсиане». Я делал эту ошибку снова и снова… поправлял себя, и ошибался опять. То, что действует на марсианина, не обязательно подействует на человека. Конечно, концептуальная логика, которая может быть выражена только на марсианском, подействует и на того и на другого. Логика инвариантна… но различны исходные данные. Поэтому различны и результаты.
