— Это дикое прилагательное, генерал, — сказал я. — Я еще слушаю чтобы понять, почему потопление моей лодки представлено, как дружественное действие.
— Как я сказал, майор Рината сделал некоторое количество ошибок, но его намерения были мирными. Он работал здесь, со мной, с большим напряжением много недель. Что касается его миссии, рассудите сами, мистер Кэрлон: вы — человек, обреченный на определенную роль в крупных делах, и что я узнаю о вас? Ничего. А времени мало. Это было необходимо — неприятно, но абсолютно необходимо — предложить вам тесты. Я приношу официальные извинения по поводу всех возможных щекотливых ситуаций — памятуя о вашем значении для настоящего противостояния.
— Это уравнивает нас.
Выражение лица Рузвельта на миг изменилось; эмоции кипели под мягким фасадом, но он был не таким человеком, чтобы их показать.
— В пропавших мирах Распада ваша семья маячит как колосс, мистер Кэрлон. Сейчас из всего этого могучего племени остались только вы. — Его взгляд встретился с моим. — Судьбы многих людей сгинули в холокаусте Распада, а человеческая судьба — сила, равная эволюционному давлению самой Вселенной. Запомните: необозримая энергия устраненных Распадом миров не разрушается, но вместо этого переливается в оргию бесконечной жизнеспособности, что характеризует Распад. Сейчас эта энергия ищет возможности переориентироваться, чтобы усилить давление на реальность. Если этой мощи не дать канала выхода, не направлять, не придавать форму — наши миры будут поглощены раком Распада. Признаки надвигающейся чумы налицо! — Он махнул рукой на голубой с золотым королевский герб на стене за собой. На позолоте были зеленые пятна, а в углу образовался крошечный нарост плесени. — Этот шлем был отполирован сегодня утром, мистер Кэрлон. И посмотрите на это. — Он указал на золотой шнур знаков различия у себя на воротнике, изъязвленный чернью. — И это! — Он подтолкнул через стол переплетенную в кожу папку, на которой тисненный серебром королевский герб пузырился от коррозии. — Это символы — но символы, которые представляют фиксированные параметры нашего космоса. И такие параметры эрозиируют, мистер Кэрлон! — Он отклонился назад, глаза его заблестели, голос зазвенел. — Если ничего не сделать сейчас, сразу, чтобы заново усилить настоящую реальность, само существование ее, как мы знаем, обречено, мистер Кэрлон.
— Ол'райт, генерал, — сказал я. — Я выслушал, понял не все, но увидел достаточно за последние несколько часов, чтобы удержаться от соблазна назвать вас сумасшедшим прямо в лицо. Что вы хотите от меня? Что вы ждете от меня? Что я должен сделать с поганками, растущими в коридорах?
Он встал и прошелся вдоль комнаты, потом повернулся, прошел обратно и остановился передо мной.
— Мой план опасен; вы можете подумать, что он фантастичен, капитан Кэрлон… — Я посмотрел на него вопросительно; он кивнул и улыбнулся. — Я приказал назначить вас в Имперскую Службу Безопасности и причислить к моему штату, — сказал он небрежно.
— Спасибо, генерал, — ответил я, — но вы можете оставить иллюзии, так как я просто несостоятелен.
Мгновение он смотрел на меня вопросительно.
— Не надо никаких взяток, — сказал он и выбрал толстую папку из стола. — Это уже подписано.
— Нет, без определенного участия с моей стороны, еще нет, — ответил я.
— Конечно, присяга потребуется, — сказал он, — но это простая формальность…
— Полагаю, она — символ, как вы говорите, генерал, ибо что правда, то правда — я штатский.
— Очень хорошо. — Он отбросил фантастическую комедию в сторону так, что я почувствовал, что это не так преднамеренно, как казалось. — Как хотите. Возможно, что-то сказанное вам полковником Байярдом, создало у вас предубеждение…
— Кстати, где сейчас Байярд? В последний раз я видел его с желудочными коликами, причиненными чесоткой пальца майора Ринаты, лежавшего на курке.
— Полковника Байярда ввели в заблуждение. Его намерения, без сомнения, были добрыми, но он не был информирован. Я не удивляюсь, что у него сформировалось ошибочное впечатление об этой операции на основании тех немногих фактов, на которых он споткнулся.
— Мне хотелось бы видеть его.
— Это вряд ли возможно в настоящее время; он в госпитале. Но как бы то ни было, я не намереваюсь предпринимать никаких действий против него за нарушение дисциплины, если это интересует вас. До нынешнего дня у него был великолепный послужной список, но на этой должности он просто переусердствовал.
— Вы сказали что-то о сотрудничестве. Чего же вы хотите от меня?
Он встал, обошел вокруг стола и хлопнул меня по плечу.
— Идемте, капитан, — предложил он, — я вам покажу. Комната, куда он привел меня, находилась в подвале, охраняемая тремя вооруженными беломундирными часовыми. Одну ее стену до самой земли заполнял экран, на котором мелькали точки и линии.
— Это карта Сети, покрывающая ареал в радиусе ста тысяч СН лет, — пояснил Рузвельт и нашел указатель, обозначенный красным светом точно в центре. — Это мировая линия Империума Ноль-Ноль. Здесь, — он показал другую светящуюся точку не очень далеко, — ваша родная линия, Р-И Три. Заметьте, что вокруг этих изолированных линий в обширном районе — ничего, пустыня. Это Распад, мистер Кэрлон. Вычисления наших физиков говорят нам, что вероятная несбалансированность, основанная на исходном катаклизме, которую сформировал Распад каких-то семьдесят лет назад, сейчас ищет равновесия. Фантастические силы пойманы там в непрочном стазисе; энергия такого сорта генерирует реальность мгновение за мгновением, как нормальный прогресс энтропии. Мне нет нужды говорить вам о непостижимой потенциальной мощности этих сил. Считайте только, что каждое мгновение времени Вселенная разрушается и воссоздается — и там, в этом опустошенном районе, этот процесс прерывается, блокированный, как забитый вулкан. На протяжении семи десятков лет давление возрастало. Сейчас его больше нельзя отрицать. Великий шторм вероятности бушует в центроидной точке Распада. Скоро он прожжет себе путь сюда. Если мы не примем некоторые меры раньше, он сметет наш мир — и все другие миры в обширном диапазоне. Это будет опустошение, которое превзойдет всякое воображение.
Даже сейчас волны вероятности движутся снаружи из холокауста, что приводит к результатам, которые видны каждому просто как намек на предстоящее всевожжение.
Он опустил указку, глядя на меня долго и жестко.
— Ваша судьба переплетается с судьбой вашего мира, мистер Кэрлон, это ваш рок. Ваша история — часть основы ткани реальности, которую мы знаем. Мы должны овладеть этой нитью — и каждой другой нитью, о которой нам известно, — и хоть они немногочисленны, попытаться соткать из них жизнеспособную матрицу, в которой пойманная энергия может иссякнуть.
